"Из-за моря, из-за синего океана"

(От Нью-йоркского корреспондента "Правды ")

Назад к оглавлению

II

Американские клубы и современный прогресс. — "Утки" в Америке по части политики и науки. — Россия в Ветхом Завете. — Американские филологи. — Преследование общества трезвости. — Либеральный перец или повальное чиханье. — Русские "утки " насчет североамериканских забастовок.

"Из-за моря, из-за океана
Стая уток серых летит..."

Кому не случалось на веку своем выслушивать горячие панегирики ярых оптимистов доблестным изобретениям, "духу реформы" и вообще прогрессу XIX века — этому веку Наполеона "маленького" и Барнума "Великого", мыльных пузырей мексиканского займа и папской непогрешимости? Может быть, и у вас в Одессе найдутся такие ораторы — "долой старину, подавай новь"? — а у нас они так развелись, хуже колорадского жука. Буквально мозги заели и оглушили своим криком бедных консерваторов. Три "либеральных" клуба у нас в городе; четыре — "ультра"-либеральных; два клуба "прогрессистов"; клуб "позитивистов", клуб "анти-клерикалов"; клуб "неверующих"; общество "разрушителей"; другое — "ультра-радикалов" и т. д., и т. д.

И действительно, окинешь взором цивилизованные нации — и просто ахнешь! Бросишь ретроспективный взгляд на карьеру нашего выживающего из ума (вследствие понятной дряхлости) века, — и так вас окатит с ног до головы потом благоговения... Мурашки выступят по всему телу от гордости! Судите сами: с первых пеленок своих наше доблестное столетие оказалось ненормально быстро развивающимся младенцем. Еле первый зубок стал резаться, а у него уж и телеграфы, и железные дороги, и пароходы на уме. А ведь как уж в начале карьеры давали юному феномену в "будущие" зубы — ничего не помогло. Не унималось умное дитя и все вперед да вперед лезло... И стали мало-помалу разводиться у нас чудеса по белому свету. Загрохотали паровозы от Северного полюса до Южного, запыхтели стамеры да локомотивы; залетали молниеносные телеграммы, с одного берега океана до другого пробегают они и в пучине морской, повергая в "родимчик" все рыбье поколение; скользят по сребристой маковке Гималаи, задевая по пути и Арарат, приводя в электрический трепет старую туфлю Ноя, по преданиям, все еще покоящуюся меж допотопных останков библейского ковчега... Во времена оные на путешественника, совершившего кругосветное плаванье, взирали с благоговейным уважением: теперь же нет того коммивояжера, который не лез бы в Гумбольдты!

Да, диковинный — таки наш свет! И, по словам шампионов-прогрессистов, одна из величайших выгод современных изобретений — это та, что они совершенно парализовали всякую попытку даже к невиннейшей лжи. Теперь у нас — так гласят наши крикуны — ни соврать, ни прихвастнуть не приходится. Тотчас улика налицо. Теперь уж и гоголевскую Коробочку, пожалуй что, не уверишь, что, например, в Америке люди ходят вверх ногами, а граждане украшают повисшие вниз маковки индючьими перьями.

Итак, благодаря снующим репортерам, неподкупным газетам, достовернейшим телеграммам — из официальнейших источников, особенно тех, которые непосредственно вытекают из "Международного телеграфного агентства", да контор Гаваса, а главное — из "К. Ассоциированной прессы" города Нью-Йорка — врать не приходится. При настоящих порядках всякий товар продается налицо и каждая штука так и просвечивает. Благодеяния современного прогресса дошли до того, что мало-мальски неаккуратное сведение из Царевококшайска, например, мгновенно исправляется прессой-уличительницей — ну хоть и в Пекине! Еле президент Соед. Штат. чихнул в Вашингтоне, как ему даже тибетский Далай-Лама мог бы пожелать здравствовать из Лхассы.

— Взгляните! — ораторствует некий прогрессист в "либеральном" клубе. — Посмотрите на благотворительные плоды цивилизации. Старый хлам разрушается с каждым часом более. Являются одно за другим нововведения — реформы — особенно в Ватикане и в Турции... Средневековые суеверия, ослепленные ярким светом науки с ее непогрешимой методой строгой индукции, прячутся, как перепуганные совы, в развалинах самодурства и ханжества!.. Истина, — светлая, неподкупная истина, победив [...] истеричных фанатиков, витает самодержавно над XIX веком!.. Да. Мюнхгаузен выдохся... Немецкий барон сделался немыслимым в нашем столетии!.. и проч., и проч.

Ой, полно, так ли? Допустим, что телеграфы да паровозы — великое дело, с одной стороны, да ведь президирующий гений-то, руководящий этими бездушными новыми аппаратами, все тот же старый человек — то же адамово отродье. А этот "человек" куда как далеко хватает в сторону от истины именно вследствие злоупотреблений в области "индукции"! Без сомнения, прогресс сделал доступным вульгарному люду то, что доселе оставалось для него почти недостижимым: обмен якобы достоверных сведений о совершившихся фактах в области политики и международных интересов да искренне громкие и во всеуслышание переговоры его респективных правительств между собой. Прогресс допустил третейский суд народа во всех почти международных конференциях, поставил его присяжным на судилище сильных мира сего. Допустим, что все это так. Да ведь зато и "карась - телеграммы — в море, чтобы щука-народ — мог дремать"... Нам говорят, быстрокрылые телеграммы убили своей добродетельной будничной прозой всю коварную прелесть вымысла до-телеграфных времен; что толки и часто ни на чем не основанные сплетни и слухи, как фальшивые воззрения и подозрения одной державы на другую, сделались совершенно всевозможными ввиду обильных жатв на полях действительности... А мы отвечаем: положим, что Мюнхгаузен и выдохся: да ведь зато его "дикие утки" остались невредимы. С легкой руки его творческого вымысла безустанно совершают они кругосветный перелет свой. Расплодились они да размножились с телеграфами, сердечные, гоняясь еще быстрее за приманкой, да поклевывая ее под хвостами одна у другой. Рассеялись они по белому свету пуще прежнего, перепархивают с флюгера одного "агентства" на другой. Особенно в настоящее время смут и европейского переполоха имя им под шумок кровавого пира — легион. В одном Нью-Йорке они до того расплодились, что уж не отличишь серой "утки" от белой лебедки!

Оно и выходит, что, пока человечество прогрессирует по пути эгоизма и порока, оно применяет все эти новоизобретения лишь к собственной выгоде. Оно пользуется плодами Аристотелевых "индукций" в области физики лишь в полный ущерб философическим и платоническим "дедукциям" в области психологии. Стало быть, мы и вправе думать, что все эти нововведения, по словам знаменитой мистрис Парктингтон, "от одного лукавого" и для вящего затмения наших мозгов.

Отцы родимые! Сколько этих "уток" поналетело теперь! даже небо помрачили они сплошною стаею своей. Прислушайтесь к говору журналистики, к этому постоянному прибою и отливу "сенсационных" новостей. Девятым валом приливают они к ногам вашим, гонимые "утренними телеграммами", затем, чтобы еще быстрее отчалить в область фантазии с "вечерними" депешами. За последнее полугодие только и слышалось, как в известной детской игре с зажженными свечами: "Папа болен... Папа умер... Папу надо хоронить!" Общее смятение меж католиками. Спекуляторы спешат начать перетасовку фондов и купонов. Глянь, а папа воскрес! Опять паника, и несколько торговых домов проваливаются.

На этот раз он, кажется, "всерьез умер". Передо мною газета "Телеграф", издание 5 часов пополудни, гласящая, что непогрешимый отец отправился сводить земные счеты ровно в 3 часа 7 февраля. Хотя между Римом и Нью-Йорком около пяти часов разницы во времени, но все—таки скорость в телеграфных агентствах похвальная, если сами известия оного и весьма редко верные. Кардинал Мак-Клоский приготовляется к некоторым шансам и уезжает в конклав завтра утром. Чем черт не шутит!..

В мире гипотез, планов и предположений — так ещё хуже. Наши туземные дипломаты додумались до некоего изумительного плана, который, поддержав "британские интересы", вместе с тем должен разрезать и гордиев узел восточного вопроса. Некий сангвиник серьезно предполагает уговорить султана отказаться от прав гарема и женить его на вдовствующей королеве Виктории. Таким образом, все затруднения разлетелись бы в пух и прах. Идея весьма богатая, зародилась на днях в уме одного из наших "либералов" в клубе. Если мой скромный совет подействует на него, то он тотчас заявит о ней лорду Биконсфильду. Автор стольких европейско-эпических романов получил бы таким образом шанс сделаться вице-королем в Иерусалиме, а затем, быть может, и Соломоном II среди угнетенных колен Израилевых.

Да будет известно всем и каждому у вас, что в Америке если не очень интересуются войной, то зато, ввиду глубокой симпатии, изъявляемой нашими "либералами" к непрогрессивности бедной России — темного царства, как его обзывает местное журналистическое светило — газета "Sun", филологи, археологи и даже несколько "преподобных" этнологов сильно заняты ее происхождением. Так, недавно некий пастор в Бруклине читал лекцию о "религиозном затмении" русского народа, который он почему—то именовал "папскими идолопоклонниками" и "вавилонянами". Преподобный рассуждал так: одного названия "Царь" достаточно, дабы доказать, что русские — выходцы из древней Вавилонии. И тут же он принялся филологически рассекать это слово, дабы доискаться до следующего по всем правилам современного искусства. Навуходоназар — он рек — был царем вавилонским, а это имя пишется по-английски На—бу—ка—де—на—зар, а русское слово "Царь" произносится англо-саксоном — "Зар", ergo — русские прямые потомки Царя-быка времен Данииловских. Прогресс в науке у нас поистине гигантский.

Другой преподобный — д-р Джон Коттон Смитт ораторствовал на эту же тему в церкви Вознесения. Вы должны знать... (т. е. вы, русские — вавилоняне), что у нас в Америке, когда пасторам наскучает заниматься топографией ада, то они начинают в своих церквах вдаваться в самые разнохарактерные предметы: от цвета шерсти допотопного мамонта до цвета шиньона m-llе Aimee, — директрисы здешней французской оперетки, включительно. Словом, в домах "молитвы" рассуждается обо всем, кроме Бога, как у вас, "халдейцев". Зашла я как-то послушать веселую музыку органа в эту "церковь" Вознесения, но вместо музыки узнала, что преподобный намерен держать спич в тот вечер о религиозном аспекте восточного вопроса, из коего познакомилась со следующими фактами. "Россия, — говорил лектор, — единственная из современных наций, имя коей находится в Ветхом Завете. В 38-й и затем в 39-й главе Эзекиила мы встречаем имя Рош или Росс — на еврейском языке. Эти-то Роши и есть нынешние русские".

Вообще говоря, филология у нас совершенно помрачила рассудок многих, бывших до сей поры весьма рассудительными индивидуумами. "Либералы" же — члены "либерального клуба" — так положительно взбесились насчет корнеоткапывания в допотопных языцех слов, общеупотребляемых в современных разговорах. Несколько времени тому назад мне как—то случилось перевести в одной статье нашу русскую пословицу — "шила в мешке не утаишь", тотчас же о ней пошли толки. Как чистые прогрессисты, которые отвергли бы бессмертные афоризмы самого Козьмы Пруткова, не говоря уже о пословицах премудрого царя Соломона, наши "либералы" тотчас же составили против меня в клубе сильную оппозицию. "Россия по самой природе своей (вероятно, халдейской) непрофессивна, и поэтому сама ничего выдумать не может... Все после потопа — дрянь; одни лишь открытия в мире допотопном достойны внимания науки".

Друзья мои, станем искать! Кто был первым изобретателем железных дел мастерства? Внук первородного убийцы Тубал-Каин. Он первый изобрел шило и остался в истории, как мастер по части меди и железа; в то самое время как брат его Юбал выдумывал первую арфу и орган, прародителя современной шарманки, владетели коей, итальянские маркизы и графы, беглецы от правосудия, ежедневно раздирают эстетический слух прохожих на улицах Нью-Йорка. Поэтому весьма ясно, что ни русский народ, ни Сахаров не могли сочинить такой острой пословицы. Автор оной — Тубал-Каин.

Затем, разгорячась, филологи разделились на две партии. Доказав — преимущественно сами себе, — что ни Платон, ни Изократ, ни Аристотель, ни даже Шеллинг не имели никакого понятия о правильном значении слова "филология", те из наших либералов, которые готовились совокупно с археологами предаваться разбиранию древних надписей, решили продолжать именоваться "филологами". Остальные, более склонные к разрешению задачи о квадратуре круга, а вместе с ней и к сравнительной этимологии корней слов, дошедших до нас прямым наследием от вавилонского столпотворения, согласились впредь именоваться "глоссологами". Таким образом, путаница средневекового тривиума, который в соединении с четырьмя ветвями квадривиума некогда составлял семь "либеральных" искусств александрийских греков, была распутана нашими современными "либералами".

Номенклатура эклектиков древней школы исправлена, и мудрецы XIX века показали себя несравненно выше стоящими мудрецов первых веков.

Так как "либеральный клуб" — № 2 по рангу выдает себя за верховное судилище по части всего не либерального, то, найдя как—то причину пожаловаться на односторонность и кляузы известной туркофильной газеты "Sun", на нее я принесла клубу жалобу. Дело в том, что, прочитав в вышереченной газете глупейшую ложь о России под маской известия из достовернейшего источника, я воспылала справедливым негодованием. "Русское правительство, — гласил сей мусульманский орган, — главнейший и почти единственный доход коего водка, отдало на днях варварское приказание, а именно: оно повелело всем квартальным и даже будочникам (!?) впредь взирать на каждое "общество трезвости", как на секретное и запрещенное, а на каждого отдельного члена оного — как на врага отечества. Вследствие этого все полицейские чиновники получили тайные инструкции ловить всех таковых членов; а поймав — сечь и даже, буде оно найдено необходимым, — засекать его до смерти, пока злополучный член не отречется от "общества", напившись пьяным до чертиков" (Vide газету Sun окт. 3 1877). Написав опровержение этой наглой лжи, которой американцы поверили безусловно, я послала его в редакцию в тот же день. Ни одна газета, даже из тех, которые симпатизируют России, не приняла его. "Нам невыгодно было бы теперь идти против укоренившихся убеждений публики"… получила я ответ.

— Да ведь это не убеждения, а предубеждения!..

— Все равно, — отвечал мне редактор, поджаривая подошвы сапог на солнце и хладнокровно высунув обе ноги из окна... Все равно. Опровержение ваше никак не будет принято во внимание, и вы только испортите эффект "сенсации", a Sun заругает вас до смерти.

Нечего делать; отправляюсь в "либеральный" и прошу влиятельных членов публиковать мой протест в одной из ультра-либеральных газет. Час от часу не легче! Члены переглядываются и грустно, но отрицательно качают мудрыми головами.

— Что ж мы можем сделать?.. Ведь Sun правду пишет.

— Правду? Ваш Sun врет, как Нью-Йоркский газометр, — и знает сам, что врет!

— Ну вот и врет... Не сами ли вы нас когда—то уверяли, что сообщенное франклиновской газетой известие о том, что Тифлис находится на Каспийском море, — неверно, что поэтому и взбунтовавшиеся чеченцы никогда и не думали брать этот город два раза штурмом? Затем, что тот же Sun, напечатавший известие о том, что въезд в Киев, Петербург, и Елисаветград строжайше запрещен евреям и что во всех городах России, где есть церкви, жидам позволяют селиться только за городскою чертою, врал. А мы вот навели справки и узнали от самых же израильтян, живущих в Нью-Йорке, что всё это истина, и что даже еле десять лет тому назад, едва лишь несчастный еврей появлялся в некоторых городах, как ему тотчас же обрубали обе ноги и ссылали в Сибирь[3]...

Странно, что в вас патриотизм затемняет справедливое воззрение на факты. Ведь теперь век прогресса, век просвещения... По вашим же словам, "шила в мешке не утаишь".

Долго бы еще рассуждал оратор, если бы голос его не был внезапно прерван оглушительным чиханьем, которому стал в скором времени вторить и собственный неудержимый кашель. Произошло невыразимое всеобщее смятение... Оказалось, что студенты медицинского факультета, в здании которого помещается клуб, злейшие враги либералов — посыпали красным перцем всю залу. Так как в предыдущий митинг у них чуть было не завязалась драка, то в этот вечер были расположены вдоль обеих стен два ряда полисменов. Скорее протолкавшись, я поспешила домой, повторяя по дороге: "Да, шила в мешке не утаишь, как не выбелить мылу головы у негра. И для чего это только Тубал-Каин выдумал это "шило"!

Чтобы покончить теперь с "утками", с удовольствием вижу, что и отечественные газеты не всегда остаются в долгу у янки. Пока последние выдумывали потомкам Моисеевым новую "обетованную землю" в Киеве, неосторожно забыв при том Бердичев, некто г. Гиллин описывал в фельетоне "Русского Мира" (19 авг. 1877 г.), и чрезвычайно патетично, "уличные сцены" из "последних событий в Соед. Штатах", т. е. о стачках и забастовках железнодорожных рабочих. Эти сцены представляют самые кровавые события; указывают, где именно они происходили, и знакомят невинных читателей с малейшими подробностями ужасного мятежа. Автор рассуждает о "злополучных днях для жителей этого города" (Нью-Йорка), о "толпах разъяренных рабочих, окруживших здание еврейского вокзала", и, наконец, в виде драматического финала, так сказать, букета своего исторического рассказа, напоминающего Дюма-пэра и его охоту за тиграми в Кутаисе, ставит читателей лицом к лицу с трупом убитого полисмена. Повествуя о сем "окровавленном и избитом полицианте", которого он (автор) с щепетильной аккуратностью историка даже называет его по имени, Джон Гоббс № 562, 10 участка, г. Гиллин своей трагической сценой жены и осиротелых детей, бросающихся на труп мужа и отца, напоминает пассажи из " La Tour de Nesles". Всё это чрезвычайно живописно и весь рассказ был бы пунктуально верным, если бы в него не вкралась одна ошибка, самая безделица... Никакого бунта в Нью-Йорке, ни большого, ни малого, во время июльской стачки вовсе и не было. Бывали и ежедневно бывают здесь сцены и хуже вышеописанной, да не во время пресловутой стачки. Бунт железнодорожных рабочих разыгрался в конце июля в Питтсбурге, захватил Бальтимор, Альбани и несколько других городов и замер в начале августа на пороге Нью-Джерзея. Не выезжая из Нью-Йорка во все время стачки, мне приходилось ежедневно проходить по городским улицам, и нигде никакой толпы не было, не раздалось и шороху. Все осталось спокойным, благодаря твердости Вандербильта, главного владельца железных дорог. В Эрийском вокзале не было не только стачки, но даже и простых беспорядков и даже ни одного разбитого носа в Нью-Йорке. И откуда это залетела в Питер такая шустрая "утка"!

А то, что действительно было курьезного во время пресловутой стачки, то о том у вас и не знают в России. Милиция Соед. Штатов совершенно осрамилась на этот раз. Правда, некоторых солдат бунтовщики неприятно зажарили до смерти в Питтсбурге, но и это мало давало остальным право выказываться трусами и удирать по железной дороге в Филадельфию в женских костюмах. Из посланных из Бальтимора на поезде солдат некоторые, когда поезд был атакован стачниками, попрыгали с вагонов и разбежались; другие тотчас же сдались на капитуляцию, а один храбрый милиционер так проехал все пространство от Бальтимора до последней станции возле Нью-Йорка, спрятанный под широкою юбкою некоей сердобольной и толстой mater families. И барыня, и ее храбрый рыцарь были оба опозорены в газетах.

Елена Блаватская.

Нью-Йорк, 1(13) февраля.

(Правда. — 1878. — 12(24) марта. — С. 1- 4.)

[3] Смотри Sun 21 сентября 1877 и мой ответ 25 сентября в «New York World». (Прим. автора)

К началу страницы

 
 

 
html counterсчетчик посетителей сайта
TOP.proext.com ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU