Е.П.Блаватская

Феномен Человека

(сборник статей)

"Дух" и "душа"

[Редактору "The Spiritualist"]

[Статья впервые опубликована в "The Spiritualist", London, February 18, 1878, р. 68-69, — под заголовком "Мадам Блаватская о взглядах теософов". Позднее публиковалась также под названием "Взгляды теософов".]

Сэр! Позвольте скромному теософу впервые выступить на страницах вашей газеты и сказать несколько слов в защиту наших убеждений. В номере за 21-е декабря прошлого месяца один из ваших корреспондентов, мистер Кроушер, делает следующие смелые утверждения:

"Если бы теософы до конца постигли природу души и духа и их взаимосвязь с телом, они бы тогда поняли, что если душа покидает тело, то вернуться уже не может. Дух может отойти, но если однажды отходит душа, она отходит навеки".

Это заявление столь туманно и двусмысленно, что если под термином "душа" он подразумевает не жизненный принцип, то я могу только предположить, что он впадает в распространенную ошибку, называя астральное тело духом и бессмертную сущность — "душой". Мы же, теософы, поступаем vice versa, как об этом уже говорил полковник Олькотт.

Кроме необоснованного обвинения нас в невежестве, мистер Кроушер выражает идею (для него характерную), что проблема, занимавшая умы метафизиков всех веков, в наше время уже решена. Трудно представить, чтобы теософы или кто-нибудь еще "до конца" проникли в природу души и духа и в их взаимосвязь с телом. Такое достижение свойственно лишь Всезнанию; мы же, теософы, следуя путем, проложенным стопами древних мудрецов в зыбучих песках экзотерической философии, можем лишь надеяться на приближение к абсолютной истине. Очень сомнительно, что мистер Кроушер достигнет большего, пусть даже он и "вдохновленный медиум", приобретший опыт "во время постоянных сеансов с одним из лучших медиумов" вашей страны. Предоставим времени и спиритуалистической философии решить наш спор. Когда какой-нибудь Эдип нашего или следующего столетия разрешит вечную загадку человека-сфинкса, все современные догмы, даже любимые спиритуалистами, исчезнут, как чудовище Фив, согласно легенде, бросившееся в море с утеса, исчезнув навсегда.

Не далее как 18 февраля 1876-го года, ваш ученый корреспондент "М.А.(Оксон)"^[1], в статье "Душа и Дух", указывал на путаницу в этих терминах, часто встречаемую у других писателей. Поскольку и сегодня дела обстоят не лучше, то я, пользуясь удобным случаем, хочу показать м-ру Кроушеру и другим спиритуалистам, чьим представителем его можно считать, как превратно они поняли полковника Олькотта и взгляды нью-йоркских теософов. Полковник Олькотт не утверждал и никак не подразумевал, что бессмертный дух покидает тело для медиумических проявлений. И все же м-р Кроушер уверен, что это так, ибо слово "дух" для него означает внутреннего, астрального человека, или двойника. Олькотт же сказал следующее:

"Медиумические физические феномены производят не чистые духи, но "души" — воплощенные или развоплощенные — и обычно с помощью элементалов".

Любой думающий читатель должен сознавать, что, заключая слово "души" в кавычки, автор тем самым подчеркивает понимание его в переносном смысле. Как теософ, он мог бы выразиться более точно и более философски: "астральный дух", "астральный человек" или двойник. Следовательно, критика здесь совершенно неуместна. Я поражаюсь столь огульному охаиванию на столь шатких основаниях. В конце концов, наш президент лишь выдвигает на рассмотрение идею о триаде человека, как это делали античные и восточные философы и их достойный ученик Павел, полагавший, что телесная субстанция, плоть и кровь, насыщена psyche — душой, или астральным телом — благодаря которой в ней поддерживается жизнь. Эта доктрина — что человек есть триада: дух, или Nous, душа и тело — преподавалась апостолом язычников гораздо шире и яснее, нежели его христианскими последователями (см. 1-е послание к Фессалоникийцам, 5, 23). Но явно забыв или не удосужившись "досконально" изучить трансцендентные взгляды древних философов и христианских апостолов по данному вопросу, мистер Кроушер рассматривает душу (psyche) как дух (Nous) и vice versa.

Буддисты, разграничивая в человеке три сущности (которые рассматриваются как единое целое на пути к Нирване), подразделяют еще и душу на несколько частей, давая каждой из них и их функциям особое наименование. Таким образом они избегают путаницы. Так же поступали и древние греки, полагая, что psyche является bios'ом — физической жизнью и одновременно thumos'ом — натурой страстей и желаний; при этом животные обладают лишь низшей способностью души — инстинктом. Душа-psyche сама по себе является соединением, consensus'ом или союзом bios'а — физических жизненных сил, epithumia — естественных влечений и phrenos'а, mens'а — тот есть ума. Возможно, сюда следует включить и animus. Последняя состоит из эфирной субстанции, которая наполняет собою всю вселенную и исходит от души мира — Anima Mundi, или буддийской Свабхават^[2] — что не есть дух; хотя она неосязаема и неощутима, но всё же, по сравнению с духом или чистой абстракцией, она является объективной материей. Вследствие своей сложной природы, душа может опуститься и настолько тесно слиться с физической сущностью, что всякое моральное воздействие на нее высшей жизни прекращается. С другой стороны, она может настолько тесно соединиться с nous'ом, или духом, что начинает разделять его мощь; в таком случае ее "носитель", физический человек, становится Богом даже во время своей земной жизни. До тех пор, пока душа не сольется с духом — либо во время земной жизни, либо после физической смерти — индивидуальный человек не станет бессмертным как сущность. Psyche рано или поздно распадается. Человек может обрести "весь мир", но "душу" свою потерять. Павел, проповедовавший anastasis — непрерывное существование индивидуальной духовной жизни после смерти — говорил, что тленное облекается в нетленное. Духовное тело, конечно же, не является одним из тех тел — видимых и ощутимых larvae — которые появляются на спиритических сеансах и ошибочно называются "материализованными духами". Когда metanoia — полное развитие духовной жизни — поднимает духовное тело из физического (развоплощенного, тленного астрального человека, которого Олькотт и называет "душой"), оно становится, в строгом согласии с достигнутым прогрессом, всё большей и большей абстракцией для телесных чувств. Оно может воздействовать, вдохновлять и даже сообщаться с людьми субъективно; его можно ощутить, а в тех редких случаях, когда ясновидец абсолютно чист и сознание его ясно, даже увидеть духовным глазом (это глаз очищенной psyche — души). Но разве может оно проявиться объективно?

Вы вскоре убедитесь, что применять термин "дух" к материализованным eidola ваших "формо-проявлений" — совершенно недопустимо, и непременно нужно что-то сделать, чтобы изменить ситуацию, ибо эту тему уже начали обсуждать ученые. В лучшем случае, эти феномены являются если и не тем, что греки называли phantasma, то phasma, то есть призраками.

У ученых, мыслителей и особенно у наших современных savants физический принцип более или менее пронизан материальным, и "то, что от духа, они почитают безумием и не могут разуметь" (Первое Послание к Коринфянам, 2, 14). Выходит, Платон был по-своему прав, презирая землемерство, геометрию и арифметику, ибо все они игнорировали высшие идеи. Плутарх учил, что в момент смерти Прозерпина отделяет тело душу, и тогда душа становится свободным и независимым demon'ом (daimon'ом). После этого праведные подвергаются второму разложению: Деметра отделяет psyche от nous'а, или pneum'ы. Первая со временем распадается на эфирные частицы — отсюда неизбежное растворение и последующее уничтожение человека, являющегося по смерти сущностью чисто психической. Последний — nous — возносится к своей высшей Божественной мощи и постепенно становится чистейшим, Божественным духом. Капила, как и все восточные философы, презирал чисто психическую природу души. Именно это скопление грубейших частиц души, месмерических выделений человеческой натуры — насыщенной всеми земными желаниями и пристрастиями, пороками, недостатками и слабостями, образующими астральное тело (которое может стать объективным при определенных обстоятельствах) — буддисты именуют скандхам^[3] (группами), а полковник Олькотт для удобства окрестил "душой".

Буддисты и брахманы учат, что человек не может достигнуть индивидуальности, пока не освободится от последней из этих скандх — конечной частицы земного порока. Отсюда их доктрина метемпсихоза, столь осмеянная и совершенно непонятая нашими величайшими востоковедами. Даже физики учат, что частицы, составляющие физическое тело, в процессе эволюции преобразуются природой во множество различных низших физических форм. Почему же тогда считают нефилософским и ненаучным утверждение буддистов, что полуматериальные скандхи астрального человека (его ego, вплоть до окончательного очищения) идут на эволюцию малых астральных форм (которые, конечно, входят в состав чисто физических тел животных), как только он сбрасывает их в своем продвижении к Нирване? Следовательно, мы можем сказать, что пока развоплощенный человек сбрасывает частицу этих сканд, часть его воплощается в телах растений и животных. И если он, развоплощенный астральный человек, настолько материален, что "Деметра" не может найти ни малейшей искры пневмы, чтобы вознести ее к "божественной мощи", то личность, если можно так выразиться, постепенно распадается и идет в эволюционную переработку — или, как это аллегорически поясняют индусы, проводит тысячелетия в телах нечистых животных. Здесь мы видим, как в совершенном согласии друг с другом, по одну сторону выстраиваются в ряд древние греки и индусские философы, современные восточные школы и теософы; по другую же, в совершенном беспорядке, стоит блестящая армия "вдохновленных медиумов" и "духовных водителей". И хотя среди последних не найдется и двух, согласных между собой в том, что является истиной, а что нет, все они единодушно отрицают любое из философских учений, какое бы мы ни приводили!

Всё это не означает, что я или кто-либо из настоящих теософов недооцениваем истинных спиритических феноменов и философии, что мы меньше верим в возможность общения между чистыми смертными и чистыми духами, нежели между порочными людьми и порочными духами, или же между добродетельными людьми и порочными духами при неблагоприятных условиях. Оккультизм — квинтэссенция спиритуализма, в то время как современный — популярный спиритуализм — я не могу охарактеризовать иначе, как фальсифицированную, неосознанную магию. Мы даже скажем, что все известные и замечательные личности, все величайшие гении — поэты, художники, скульпторы, музыканты, бескорыстно трудившиеся когда-либо над воплощением своих высших идеалов — все они были спиритически вдохновляемы; не медиумы (как называют их многие спиритуалисты) — эти пассивные орудия в руках управляющих ими водителей — но воплощенные, просветленные души, сознательно работающие в сотрудничестве с чистыми развоплощенными человеческими и воплощенными высшими Планетарными Духами, ради совершенствования и одухотворения человечества. Мы верим, что всё в материальной жизни теснейшим образом связано с духовными факторами. Что касается психических феноменов и медиумизма, то мы полагаем, что только когда пассивный медиум изменится, вернее, перерастет в сознательного медиатора — только тогда он сможет различать хороших и дурных духов. Мы действительно верим, а также знаем, что пока человек воплощен (не считая высочайших адептов), он не может состязаться в могуществе с чистыми развоплощенными духами, которые, освободившись от всех своих скандх, становятся субъективными для физических чувств; тем не менее, он может не уступать и даже намного превзойти в области феноменов — как ментальных, так и физических — среднего "духа" современного медиумизма. Следуя этому, вы увидите, что мы более спиритуалисты, в истинном смысле этого слова, нежели так называемые спиритуалисты, которые вместо того, чтобы почитать, как мы, истинных духов — богов — унижают само понятие духа, применяя его к нечистым, или, в лучшем случае, несовершенным сущностям, производящим большинство феноменов.

М-р Кроушер, протестуя против следующих двух утверждений теософов — что ребенок при рождении является дуадой "и остается таковым, возможно, до шести или семи лет", и что некоторые порочные личности уничтожаются по истечении какого-то времени после своей смерти — выдвигает два возражения, заключающиеся в том: (1) что медиумы ему описывали трех его детей, "умерших в возрасте двух, четырех и шести лет", и (2) что он знает людей, которые были "очень безнравственны", но все же возвращались на землю. Он говорит:

"Эти утверждения впоследствии подтвердили прекрасные сущности, которые возвращались и своим владением законами, управляющими вселенной, доказали, что достойны доверия".

Я поистине счастлива узнать, что м-р Кроушер достаточно компетентен, чтобы оценить этих "прекрасных сущностей" и отдать им пальму первенства над Капилой, Ману, Платоном и даже Павлом. Ради этого стоит быть "вдохновленным медиумом". В Теософическом обществе нет таких "прекрасных сущностей", у которых можно поучиться; но очевидно, что в то время как м-р Кроушер смотрит на вещи и оценивает их сквозь призму собственных эмоций — философы, которых мы изучаем, не принимали от каких бы то ни было "прекрасных сущностей" ничего, что совершенно не соответствует всеобщей гармонии, справедливости и равновесию на проявленном плане вселенной. Герметическая аксиома — "как внизу, так и вверху" — единственное правило, признаваемое теософами. Веря в существование духовной и невидимой вселенной, мы не можем себе представить ее иначе, как посредством соответствий и сопоставлений с материальной, объективной вселенной; ибо и логика, и наблюдения показывают, что последняя является следствием и видимым проявлением первой и что законы, управляющие обеими — непреложны.

В своем письме от 7-го декабря полковник Олькотт удачно иллюстрирует вопрос о потенциальном бессмертии ссылкой на общепризнанный физический закон выживания сильнейших. Этот закон приложим как к большому, так и к малому — от планеты до растения. Он применим также и к человеку. Недоразвитый младенец мужского пола проживет в условиях, предназначенных для более развитых представителей его пола, не дольше, чем несовершенное растение или животное. В младенческом возрасте высшие способности еще не развиты, но, как известно, находятся в зачаточном, рудиментарном состоянии. Младенец — лишь животное, каким бы "ангелочком" он ни казался своим родителям, что вполне естественно. Даже самое прекрасное тельце младенца — всего лишь ларец, готовящийся принять сокровище. Младенец — животное, эгоистичное создание и больше ничего. В нем нет ничего даже от души, Psyche, за исключением жизненного принципа; голод, страх, боль и удовольствие, похоже, составляют основу всех его понятий. Котенок и тот превосходит его во всем, кроме возможностей. Серое вещество мозга также еще не развито. Со временем он начинает проявлять ментальные способности, но они имеют отношение в основном лишь к внешним предметам. Развитие ума ребенка может затронуть только ту часть души, которую Павел называет душевной, а Иаков и Иуда — чувственной или душевной. Отсюда слова Иуды [стих 19] — "душевные, не имеющие духа" — и Павла:

"Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно". [Первое Послание к Коринфянам, 2, 14].

Только взрослого человека, научившегося различать добро и зло, мы можем назвать духовным, разумным, обладающим интуицией. Дети же, развитые до такого уровня, были бы явлением преждевременным, ненормальным — ошибкой природы.

Почему же тогда ребенок, никогда не живший иной жизнью, кроме как животной, никогда не различавший правду от лжи, которому всё равно, жив он или умер — ибо он не может понять ни жизни, ни смерти — должен стать индивидуально бессмертным? Человеческий цикл не завершается, пока человек не пройдет через земную жизнь. Ни одну ступень испытания и опыта нельзя проскочить. Необходимо быть человеком, прежде чем стать духом. Мертвый ребенок есть ошибка природы — он должен жить снова; и та же самая psyche вновь возвращается на физический план через другое рождение. Подобные случаи, наряду с врожденными идиотами, как сказано в "Разоблаченной Изиде" — единственные примеры человеческого перевоплощения. Если каждый ребенок-дуада бессмертен, то почему мы должны отказывать в подобном индивидуальном бессмертии дуаде животного? Тот, кто верит в триаду человека, знает, что младенец это всего лишь дуада — душа и тело; и личность, присущая только душе, как нас убедили в этом философы — бренна. Переживает смерть лишь совершенная триада. Я говорю триада, ибо по смерти астральная форма становится внешним телом, внутри которого, подобно psyche на земле, раскрывается еще более тонкое — и их, в большей или меньшей степени, осеняет nous. Из-за недостатка места полковник Олькотт не смог изложить эту доктрину более подробно, иначе он бы добавил, что даже не все элементарии (человеческие) уничтожаются. У некоторых из них всё же есть шанс на спасение. Невероятным усилием они могут удержать свой третий, высший принцип и, благодаря этому, хотя и медленно и болезненно, но всё же восходить, сфера за сферой, сбрасывая при каждом переходе отягощающие прежние покровы и облачаясь во всё более сияющие духовные оболочки — до тех пор, пока триада, освободившись от всех временных частиц, не погрузится в Нирвану и не станет единой — Богом.

Не хватило бы и целой книги, чтобы перечислить все разновидности элементариев и элементалов; первых некоторые каббалисты (например, Генри Кунрат) называли так, чтобы подчеркнуть вовлеченность в земные стихии, удерживающие их в плену; последних же именуют таким образом, дабы избежать путаницы, и это название в равной степени относится и к тем, кто формирует астральное тело младенца, и к самим духам природы. Элифас Леви, однако, всех их без разбора называет "элементариями" и "душами". Я повторяю еще раз: только лишь всецело психический, развоплощенный астральный человек, окончательно исчезает как личность. Что же касается частиц, составляющих его psyche, то они так же неразрушимы, как и атомы любого другого материального тела.

Воистину, тот, в ком после смерти не осталось ни единой искры божественного руаха^[4] или nous'а, дающей последний шанс на спасение — настоящее животное. И все же такие прискорбные исключения имеются — и не только среди порочных людей, но и среди тех, кто всю свою жизнь, заглушая мысли о посмертном существовании, убивал в себе последнее желание достигнуть бессмертия. Только воля человека — его всемогущая воля — сплетает судьбу, и если человек твердо убежден, что смерть это разрушение, то он его и получит. Наш опыт показывает, что выбор физической жизни или смерти зависит от воли. Некоторые люди, силою выбора, вырывают себя из челюстей смерти, в то время как другие уступают малейшей болезни. Что человек делает со своим телом — он может сделать и со своей развоплощенной psyche.

Ничто из сказанного не противоречит тому, что медиум видел в астральном свете образы детей м-ра Кроушера, которые были оставлены либо самими детьми, либо вызваны отцом, представившим своих детей взрослыми. Впечатление в последнем случае есть лишь phasma, в то время как в первом — phantasmaствует с , призрак неразрушимого отпечатка того, что некогда существовало реально.

В давние времена "посредниками" человечества были такие люди, как Кришна, Гаутама Будда, Иисус, Павел, Аполлоний Тианский, Плотин, Порфирий и им подобные. Все они были адептами, философами — людьми, которые, проведя всю свою жизнь в чистоте, познании и самопожертвовании, через испытания, лишения и самодисциплину достигли божественного озарения и сверхчеловеческих способностей. Они могли не только производить феномены, наблюдаемые и в наши дни, но изгоняли "бесов" или демонов из несчастных одержимых, почитая это своим священным долгом. Другими словами, избавляли медиума их дней от "элементариев".

Но в наше время более развитой психики каждый истеричный сенситив мнит себя пророком — и глядите: медиумов уже тысячи! Безо всякого предварительного обучения, самоотречения или хотя бы ограничения своей физической природы, они полагают, выступая в качестве глашатаев неопознанных и неопознаваемых разумов, что превзойдут Сократа в мудрости, Павла — в красноречии, а самого Тертуллиана — в пламенном и авторитетном догматизме. Теософы не из тех, кто присваивает себе непогрешимость или признает ее в других; судя других, они хотели бы, чтобы и их судили так же.

Итак, во имя логики и здравого смысла, прежде чем обмениваться эпитетами, давайте представим наши разногласия на суд разума. Давайте будем все сопоставлять и, отбрасывая эмоции и предрассудки как недостойные логиков и экспериментаторов, придерживаться только того, что выдержало испытание беспощадным анализом.

Е.П.Блаватская

Нью-Йорк,

14 января, 1878.