Е.П.Блаватская

Тайная Доктрина Теософии

(сборник статей)

Назад к оглавлению

Кто такие теософы?^*

Являются ли они на самом деле теми, кем себя называют — исследователями естественных законов, древней и современной философии и даже точной науки? Кто они: деисты, атеисты, социалисты, материалисты или идеалисты? Или они лишь раскольники современного спиритуализма — простые мечтатели? Можно ли о них говорить как о людях, которые могут вести дискуссии на философские темы и способствовать продвижению истинной науки — или же они заслуживают лишь сострадательной терпимости, какую оказывают «безобидным энтузиастам»? В чем только ни обвиняют Теософское Общество: и в вере в «чудеса» и «чудотворство», и в тайных политических намерениях — под стать карбонариям, и в том, что они шпионы державного царя, и в распространении доктрин социалистов и нигилистов, и — mirabile dictu! — в тайном соглашении с французскими иезуитами... расколоть, за некоторое вознаграждение, спиритуализм! Американские позитивисты провозглашают теософов мечтателями, нью-йоркская пресса — фетишистами, спиритуалисты — возродителями «заплесневелых суеверий», христианская церковь — безбожниками, посланниками дьявола, профессор Карпентер, член Королевского общества — наитипичнейшими «шарлатанами»; и вдобавок ко всему, что самое абсурдное, некоторые индийские оппоненты, дабы приуменьшить влияние теософов, предъявляют им категорическое обвинение в том, что они прибегают к услугам демонов для производства определенных феноменов. Но среди всей этой суматохи общественного мнения в глаза бросается следующий факт — Общество, его члены и их взгляды рассматриваются как достаточно важные, чтобы их обсуждать и осуждать: люди клевещут лишь на тех, кого они ненавидят или боятся.

Однако, помимо врагов и хулителей, у Общества также есть друзья и защитники. На каждое порицание всегда найдется слово похвалы. Начав свое существование с дюжины убежденных мужчин и женщин, уже через месяц оно разрослось настолько, что потребовалось снимать общественный зал для заседаний; а за два года работы у него появились действующие отделения в странах Европы. Чуть позже был заключен союз с индийским обществом Арья Самадж[1], возглавляемым ученым пандитом свами Даянандой Сарасвати, и с цейлонскими буддистами под руководством всесторонне образованного У.Сумангала — верховного священника храма на Адамовом Пике[2] и президента Видьодайя Колледжа в Коломбо.

Стремящийся серьезно вникнуть в психологическую науку должен отправиться в священную землю древней Арьяварты, старейшую колыбель эзотерической мудрости и цивилизации, несмотря на упадок ее жалкой тени — современной Индии. Почитая эту землю плодородной нивой, на которой зародились все последующие философские системы, несколько членов нашего Общества отправились к сему источнику психологии и философии изучать его древнюю мудрость и просить поделиться своими таинственными секретами. Филология в последнее время тоже сделала большой шаг вперед в поисках доказательств первородности Арьяварты. Необоснованная, построенная на предубеждениях гипотеза современной хронологии не заслуживает серьезного отношения; она исчезнет со временем так же, как и многие другие бездоказательные теории. Линия философской преемственности — от Капилы, Эпикура до Джеймса Милля, от Патанджали, Плотина до Якоба Бёме — может быть прослежена столь же легко, как и русло реки на местности. Одной из целей учреждения Общества было изучение крайне трансцендентных воззрений спиритуалистов на возможности развоплощенных духов; и если раньше мы говорили, чем, по крайней мере по нашему мнению, некоторые из их феноменов не являются — то теперь нам надлежит показать, чем же они все-таки являются. То, что ключ к так называемым «сверхъестественным» феноменам спиритуалистов надо искать на Востоке, и особенно в Индии, столь очевидно, что это признает даже аллахабадский «Pioneer» (11 августа 1879 г.) — англо-индийский ежедневный журнал, имеющий репутацию издания, которое не утверждает того, чего не знает. Порицая представителей науки, которые, «увлекшись физическими открытиями, в продолжение нескольких поколений были склонны пренебрегать сверхфизическими исследованиями», этот журнал отмечает «новую волну сомнений» (спиритуализм), которая «в конце концов опровергла это убеждение». Обращаясь к огромному числу своих читателей, среди которых много культурных и интеллигентных людей, он добавляет: «Сверхъестественное вновь утвердило себя в качестве объекта, пригодного для рассмотрения и исследования. И существует несколько правдоподобных гипотез, подтверждающих идею, что... те индивидуальные особенности, которые необходимы для производства сверхъестественных феноменов, встречаются гораздо чаще и в большей степени среди “мудрецов” Востока, нежели среди более цивилизованных обитателей Запада». И затем, не зная, что дело, которое он защищает, является одной из главных целей нашего Общества, автор редакционной статьи замечает, что «это единственное направление, в котором, как нам кажется, усилия теософов в Индии могут быть полезны. Ведущие члены Теософского Общества известны в Индии как опытные исследователи оккультных феноменов, и мы можем только надеяться, что их заявления о своем интересе к восточной философии... включают и намерение проводить исследования в той области, о которой мы говорили».

Что ж, одно наше намерение отмечено, но это — только одно из многих; главное же — возродить дело Аммония Саккаса и напомнить всем народам, что они дети «одной матери». Что же касается трансцендентной стороны теософии, то и этот вопрос Теософскому Обществу давно пора разъяснить. Полностью ли Общество согласно с природоисследовательской, богопознавательной наукой древних арийских и греческих мистиков и возможностями современного спиритуалистического медиумизма? Наш ответ будет — полностью. Но если спросить, во что оно верует, ответ будет следующим: «Как единое целое — ни во что». Общество, как целое, не имеет веры, ибо вера — это лишь оболочка, окружающая духовное знание; теософия же в своей основе и есть духовное знание — сама сущность философских и теистических исканий. Теософское Общество, являясь видимым представителем всемирной теософии, подвержено сектанству не более, нежели Географическое общество, представляющее универсальное географическое исследование и не заботящееся о том, к какой вере принадлежат исследователи. Религия Общества — это алгебраическое уравнение, в котором, пока не опущен знак равенства, каждый член может заменить собою остальных, поскольку его собственные качества лучше согласуются с климатическими и другими особенностями его родины, с темпераментом соотечественников и даже своим собственным. Не исповедуя никакой веры, наше Общество всегда готово давать и брать, учиться и учить, на основе практических экспериментов, в противоположность совершенно пассивному и легковерному признанию навязанных догм. Оно готово признать все выводы предшествующих школ и систем, если те могут быть логически и экспериментально доказаны. Но оно ничего не принимает на веру, кто бы того ни требовал.

Но совсем другое дело, когда мы рассматриваем себя индивидуально. Члены Общества представляют всё многообразие национальностей и рас, они родились и воспитывались в самых разнообразных религиозных и социальных условиях. Одни из них верят в одно, другие — в другое. Одни предпочитают древнюю магию, или тайную мудрость, которая преподавалась в святилищах и была полной противоположностью всему сверхъестественному или дьявольскому; другие — современный спиритуализм, или общение с духами умерших; некоторые верят в месмеризм, или животный магнетизм — либо исключительно в оккультные динамические силы природы. Кто-то еще не пришел к определенной вере, но находится в состоянии ожидания, есть даже и такие, кто называет себя, в некотором смысле, материалистами. Атеистов и предубежденных сектантов в нашем Обществе нет, ибо сам факт принятия человеком подобного мировоззрения подразумевает, что он ищет окончательную истину, которая имеет отношение лишь к конечной сущности вещей. Если бы существовало нечто вроде созерцательного атеиста (что философы могут отрицать), то он отвергал бы и причину, и следствие — как в мире материи, так и духа. Среди членов Общества могут быть такие, кто, подобно поэту Шелли, позволил своему воображению парить от причины к причине, ее порождающей, и так ad infinitum, пока Вечное не превратится в чистый туман, поскольку каждая из этих причин является логическим следствием предыдущей причины. Отождествляют ли они материальные силы Вселенной с теми функциями, которыми наделяют своего Бога теисты, или какими-либо другими — в любом случае, в смысле умозрительном, атеистами они не являются; ибо, если они не могут освободиться от концепции абстрактного идеала силы, причины, необходимости и следствия, то их можно рассматривать как атеистов лишь в отношении личного Бога, но не Мировой Души пантеистов. С другой стороны, предубежденные сектанты, отгородившиеся верою — словно забором, на каждом шесте которого висит предупреждающая надпись «прохода нет» — не могут выйти из своего загона для того, чтобы присоединиться к Теософскому Обществу, да в нем и нет места тому, кому его религия запрещает исследования. Cвободное и бесстрашное исследование составляет саму идею Общества.

Теософское Общество считает, что все истинные мыслители и исследователи сокрытой стороны природы — будь то материалисты, видящие «надежду и потенциальную возможность земной жизни» в материи, или спиритуалисты, находящие источник всей энергии, а также материи, в духе — были и, несомненно, являются теософами. Ибо, чтобы быть теософом, не обязательно признавать существование какого-то особого Бога или божества. Необходимо лишь поклоняться духу живой природы и стремиться отождествить себя с ним. Почитать это Присутствие, невидимую Причину, проявляющую себя в непрерывных следствиях; этот неощутимый, всемогущий и вездесущий Протей — неделимый в своей Сущности и неуловимой форме и все же проявляющийся в каждой форме; Присутствие, которое всюду, везде и нигде; которое есть Всё и Ничто, вездесущее и все же одно; Сущность, которая наполняет, связывает, ограничивает, содержит в себе всё и сама содержится во всем. Мы надеемся, теперь будет понятно, что хотя таких людей и разделяют на теистов, пантеистов или атеистов — в остальном они очень близки друг другу. Будучи кем угодно, исследователь, как только он отбросит старый, протоптанный путь рутины и вступит на одинокую тропу независимого мышления, устремляя мысли к Божественному — он Теософ, настоящий мыслитель, искатель вечной, «боговдохновенной» истины для решения мировых проблем.

Кто следует собственным путем в стремлении познать Божественный Принцип, его взаимосвязь с человеком и его проявления в природе — тому теософия союзница. Союзница она также и честной, несхожей со многими другими, слывущими за точные, физической науке, пока последняя не вторгается в область психологии и метафизики.

Кроме того, она союзница каждой честной религии — то есть такой религии, которая хочет, чтобы ее судили так, как она судит других. Те книги, которые содержат наиболее явную истину, для нее — вдохновение (а не откровение). Но так как в каждой из книг присутствует человеческий элемент, то они рассматриваются как меньшие братья Книги Природы — и чтобы читать ее и понимать правильно, нужно достигнуть высокой степени развития врожденных способностей души. Идеальные законы можно постичь только интуицией; они неподвластны аргументации и логике, и никто не сможет понять или правильно воспринять их через объяснения другого разума, пусть даже и претендующего на откровение. И если Общество, допускающее широчайший охват чисто идеального, не в меньшей степени утверждает и сферу фактов, то его уважение к современной науке и ее добросовестным представителям искренно. Несмотря на то, что им не достает высшей духовной интуиции, мир в огромном долгу перед представителями современной науки; поэтому Общество всем сердцем присоединяется к благородному и гневному протесту одаренного и красноречивого проповедника — преподобного О.Б.Фротингама — направленного против тех, кто старается принизить заслуги наших великих натуралистов. «Говорят, что наука нерелигиозна, атеистична, — восклицает он в лекции, недавно прочитанной в Нью-Йорке. — Наука создает новую идею о Боге. И только благодаря науке мы имеем концепцию о живом Боге. Если мы в один прекрасный день не станем атеистами под умопомрачающим воздействием протестантизма, то это тоже благодаря науке, поскольку она освобождает от безобразных иллюзий, дразнящих и смущающих нас, и указывает, как судить о вещах, которые мы видим...»

Благодаря неустанным усилиям таких востоковедов, как сэр В.Джонс, Макс Мюллер, Бюрнуф, Коулбрук, Хо, де Сент-Илер и многих других, Общество — как целое — испытывает одинаковое уважение и благоговение перед Ведами, буддизмом, зороастризмом и другими древними религиями мира; оно питает братские чувства к индусам, сингальцам, парсам, джайнам, евреям и христианам, входящим в него, как к независимым исследователям своего высшего Я, природы и божественного в природе.

Родившись в Соединенных Штатах Америки, Общество было организовано по образу и подобию своей родины. Последняя, опуская имя Бога в своей Конституции — дабы не дать повода к установлению в один прекрасный день государственной религии — провозглашает равенство всех религий перед законом. Все они поддерживают государство — и оно, в свою очередь, защищает каждую из них. Общество, созданное по образцу такой Конституции, можно справедливо назвать «Республикой свободы сознания».

Теперь, думается, мы пояснили, почему каждый член нашего Общества может исповедовать — или не исповедовать — любую религию. При условии, конечно, что не будет претендовать на то, что он является единственным, кто обладает свободой вероисповедания и не станет навязывать своего мнения другим. В этом отношении Устав Общества очень строг. Он старается следовать мудрости древней буддийской аксиомы — «Почитай свою религию и не клевещи на другие», эхом отозвавшейся в наше время в «Декларации Принципов» Брахмо Самадж, благородно утверждающей, что «нельзя клеветать, осмеивать или ненавидеть ни одну религию». Пункт VI Пересмотренного Устава Теософского Общества, недавно одобренного Генеральным Советом в Бомбее, гласит: «Никто из руководителей Общества не имеет права выражать (словом или действием) враждебности или предпочтения какой-либо секции (сектантскому подразделению или группе в составе Общества) по сравнению с другими. Ко всем следует относиться как к равноправным объектам заботы Общества. Все имеют равное право на то, чтобы представить свои религиозные убеждения на суд беспристрастного мира». Члены Общества в индивидуальном порядке иногда могут, в целях защиты, нарушать этот Устав, но выступая как руководители, они должны быть корректны; и Устав во время собраний соблюдается строго. Ибо теософия в своем абстрактном смысле стоит превыше всех религий — теософия, которую ни одна из них не может вместить, но которая легко вмещает их все.

В заключение можем добавить, что, придерживаясь более широких и гораздо более универсальных взглядов, чем все существующие чисто научные Общества, Теософское Общество обладает верой — плюс наукой — в любую возможность, а так же непреклонной волей постигать те неизученные сферы духа, которые, как заявляет точная наука, ее представители вовсе не обязаны исследовать. Кроме того, у него есть одно преимущество перед всеми другими религиями: оно не делает никакого различия между язычником, иудеем или христианином. Именно в духе этого равенства и было учреждено наше Общество как Всемирное Братство.

Не интересуясь политикой, враждебно относясь к безумным мечтам о социализме и коммунизме, которые для него неприемлемы, поскольку оба — лишь замаскированный заговор грубой силы и лени против честного труда — Общество мало заботится о том, как человек управляет материальным миром. Все его устремления направлены к оккультным истинам видимого и невидимого миров. Является ли физический человек подданным империи или республики — это представляет интерес лишь для человека материального. Можно поработить его тело, но что касается души, то он вправе дать такой же гордый ответ своим правителям, как Сократ своим судьям. Над человеком внутренним они не имеют никакой власти.

Таково Теософское Общество, таковы его принципы, многообразные цели и намерения. Стоит ли удивляться тому, что у широкой публики сложилось неправильное представление и что враги, к которым относились снисходительно, использовали любой предлог, дабы умалить его значение в глазах общества? Истинный исследователь всегда был затворником — человеком, предпочитавшим тишину и размышление. С суетным миром его привычки и стремления имеют столь мало общего, что пока он занят познанием, его враги и клеветники имеют удобную возможность действовать безнаказанно. Но время расставляет все на свои места, и ложь преходяща. Вечна лишь одна истина.

О некоторых членах нашего Общества, сделавших выдающиеся научные открытия, и о некоторых других, перед которыми психологи и биологи в огромном долгу за то, что они пролили новый свет на темные проблемы внутреннего человека, мы поговорим немного позже. Сейчас наша цель показать читателю, что теософия не является ни «новомодной доктриной», ни политической кликой, ни одним из тех сообществ энтузиастов, которые рождаются сегодня, чтобы завтра умереть. То, что не все его члены мыслят одинаково, подтверждает факт, что Общество имеет два больших отделения — Восточное и Западное, последнее подразделяется еще на множество секций, в соответствии с расовыми и религиозными убеждениями. Мысль одного человека, бесконечно разнообразная в своих проявлениях, не может охватить все. Поскольку она не может быть вездесущей, то человек вынужден размышлять лишь в одном направлении; но стоит ему перейти границы точного человеческого знания, как он сбивается с пути, поскольку разветвления одной Центральной и Абсолютной Истины безграничны. Поэтому даже великие философы иногда теряются в лабиринтах размышлений, тем самым навлекая на себя критику потомков. Но так как все они преследуют одну и ту же цель — освобождение человеческой мысли, искоренение предрассудков и раскрытие истины — все они равно приветствуются. Все согласны, что достижению этих целей лучше всего способствует подъем энтузиазма и убежденность целого поколения молодых сознаний, которые именно теперь, на пороге зрелости, готовятся сменить своих предубежденных, консервативных отцов. Мы прислушиваемся к мнению каждого — как великого, так и малого — проторившего себе дорогу к знанию, и принимаем и малого и великого в свои ряды. Ибо никто из честных исследователей не приходит с пустыми руками, и даже непризнанные публикой могут внести свою лепту на единый алтарь Истины.