[«Theosophist»,
Vol.
VII,
№ 78,
March,
1886,
pp.
390-391]
Как-то раз в одной далекой стране на берегу Индийского
океана жили люди, которым нравилось слушать и изучать музыку
сфер. Они называли свое общество — «Гармония», но гармонии в
их среде было не так уж много. Напротив, они часто ссорились
друг с другом, потому что в их общество входили люди разных
национальностей, с разными характерами и взглядами на жизнь.
Но этот недостаток отчасти восполнялся одним
обстоятельством: у них был музыкальный инструмент, из
которого, если его должным образом настроить, можно было
извлекать музыку сфер. Правда, инструмент этот почти всегда
оставался расстроенным, и только ветры с четырех сторон
света пролетали через него, заставляя издавать резкие и
фальшивые звуки. А наладить его мог только великий Гений,
которому надлежало для этого спуститься из высших сфер и
настроить инструмент на их музыку.
Однако это был действительно необычный инструмент, и самым
удивительным его свойством было, пожалуй, то, во что вряд ли
сможет поверить здравомыслящий человек, — при
приближении к нему того, чей разум пребывал в дисгармонии,
он начинал издавать безобразный шум и скрежет.
Хранение инструмента было поручено главе общества, который
так гордился его чудесными свойствами, что готов был
показывать его каждому, предлагая при этом прислушаться к
гармонии сфер.
А по другую сторону океана лежала еще одна страна, где было
другое общество, в которое входили люди не музыкальные, но
ученые. И вот однажды глава «Гармонии» отправился к ним,
чтобы рассказать о своем таинственном инструменте. Но ему не
поверили, заявив, что никакой музыки сфер и вовсе не
существует. Однако он решительно принялся доказывать свою
правоту и пообещал, что если они пришлют к нему своего
доверенного человека, то он сам не только покажет ему
инструмент, но и объяснит его устройство, а еще попросит
великого Гения высших сфер прийти и самолично сыграть на
этом инструменте в назидание и наставление ученым.
И вот ученые мужи из западной страны собрались на совет и
избрали одного хитреца, чтобы он пересек океан и встретился
с великим Гением, а потом поведал о своих наблюдениях тем,
чьи головы поседели за изучением научных теорий.
Посланец немедля отправился в путь и действительно увидел
таинственный инструмент; но сколько он ни пытался извлечь из
него музыку сфер, тот издавал лишь шум и скрежет, потому что
в душе хитреца не было гармонии; и чем больше он старался,
тем хуже был результат. Тогда хозяин взял свою магическую
книгу и начал читать заклинание за заклинанием, дабы
заставить Гения из высших сфер явиться к ним и сыграть
специально для гостя, но Гений так и не пришел.
Собрал тогда посланец свой дорожный саквояж, и вернулся
домой, где сказал своим ученым отцам, что так и не увидел
никакого великого Гения и не услышал музыки сфер. А ученые
мужи снова собрались на совет и решили, что хитрец
действительно мудр, а руководитель «Гармонии» заблуждается.
Когда же членам «Гармонии» сообщили о принятом учеными
решении, они очень огорчились, а затем пошли и сломали
волшебный инструмент, потому что — сказали они — раз уж нет
у них такого инструмента, который мог бы исполнять музыку
сфер в любое удобное для них время, то они обойдутся вообще
безо всякой музыки.
В результате общество распалось, а его бывшие члены
разбрелись кто куда. Некоторые из них сами стали учиться
настраивать свои души в унисон с музыкой сфер; прочие же
уверились в том, что великого Гения нет вовсе; а хранитель
инструмента сел и горько заплакал.
Франц Гартман
Комментарий
[«Theosophist», May, 1962. Публикуется в сокращении]
«...Хранитель инструмента сел и горько заплакал...» И вместе
с ним наверняка заплакал бы и сам «инструмент», если бы не
был поврежден столь серьезно, что уже не мог издать ни
единого звука...
В сказке скрыт глубокий потаенный смысл, связывающий ее с
реальностью. Она была написана как нельзя более кстати, что
позволяет нам говорить о вдохновении, которое,
вероятнее всего, снизошло на ее автора через посредство все
того же сломаного «инструмента», хотя сейчас в его
чудодейственную силу уже мало кто верит. «Теософскую сказку»
непременно следует опубликовать в «Theosophist»; и если
этого не произойдет, то у нас будет, по крайней мере, еще
один повод говорить о безрассудном упрямстве бывшего
«хранителя инструмента» и о его упорном нежелании публично
покаяться в своем великом грехе, заключавшемся в наивном
ожидании справедливости, благожелательности, объективности и
джентльменского отношения со стороны «Общества людей не
музыкальных, но ученых». Желательно, чтобы эту «сказку»
прочел каждый теософ, каждый член «Гармонического Общества»,
которое никогда не было «гармоничным», — прочел и
поразмыслил бы над ней.
Поскольку помимо индивидуальной кармы каждого из членов и
коллективной кармы всего «Гармонического Общества», чья
практическая деятельность часто не соответствовала его
собственным целям и уставам, здесь имел место еще один
великий грех — грех его ведущих представителей и
руководителей. Они осквернили имя (или имена) «Гения
из высших сфер», и Гении перестали нисходить к нам. Маха
Коган Гениев предсказывал это еще четыре года назад. С
самого начала президента неоднократно предупреждал об этом
голос его волшебного «музыкального инструмента»; но все
протесты последнего пропали втуне, и в конце концов ему
самому поневоле пришлось присоединить свое звучание к хору
всеобщего энтузиазма, к публичному разглашению таинств, к
метанию бисера перед свиньями и бросанию святынь псам. И вот
теперь свиньи попрали брошенные им перлы ногами, а псы рвут
на части своих дарителей. Свет, воссиявший в темноте,
которая была неспособна его разглядеть, рано или поздно
должен был погаснуть; и вот темнота скрыла его под своей
тяжелой десницей.
Этого никогда не случилось бы, останься Свет на своей родине
— в Индии, где его берегли как величайшую святыню. Но
почтительное отношение сыновей этой страны к Свету
подверглось осмеянию: его окрестили «культом героев»,
опошлили и в конце концов превратили в благообразное
прикрытие, за которым скрывались далеко не святые деяния.
Имена Гениев сделали достоянием гласности; и теперь они
открыто фигурируют в «Отчете»