Вопрос 6

Причины "исторических неувязок"

Задан вопрос, нет ли в письме, процитированном в «Эзотерическом буддизме», «ошибки» в том, что «древние греки и римляне» названы «атлантами». Наш ответ таков: совершенно никакой. Слово «атлант» было употреблено в общем смысле. Возражение против использования его применительно к древним грекам и римлянам на том основании, что они были ариями, а «их язык является промежуточным между санскритом и современными европейскими диалектами», беспочвенно. С таким же успехом ученый будущей шестой расы, который никогда не слышал о (вероятном) частичном затоплении европейских турок, может протестовать против отнесения босфорских турок к числу уцелевших европейцев. «Турки, безусловно, являются семитами, — мог бы сказать он через 12 000 лет после нас, — их язык занимает промежуточное положение между арабским и современными языками нашей шестой расы»[1]. «Историческая неувязка» порождена безапелляционным утверждением востоковедов, построенном на филологическом фундаменте. Профессор Макс Мюллер блестяще показал[2], что санскрит является «старшей сестрой», но ни в коем случае не матерью всех современных языков. Что же касается «матери», то, по предположению профессора и его коллег, ею был «ныне не существующий язык, на котором разговаривала, вероятно, нарождающаяся арийская раса». В ответ на вопрос: «Каким был этот язык?» — Запад отвечает: «Кто знает?» Когда спрашивают: «В какие геологические периоды процветала эта вымершая раса?» — тот же выразительный голос изрекает: «В доисторические времена, продолжительность которых сейчас никто не может определить». Однако это мог быть и санскрит, еще неокультуренный и неотшлифованный, поскольку «предки греков, итальянцев, славян, германцев и кельтов» жили на «территориях, граничащих» с местами обитания этой ушедшей расы, ибо лингвистический анализ позволяет филологам обнаружить в языке каждой арийской нации следы «речи богов». В то же время эти же самые востоковеды утверждают, что классический санскрит возник на самом рубеже новой эры, и отводят ведическому санскриту последние 3000 лет (или менее того) до христианской эры.

Итак, по утверждению Адептов, атланты утонули за 9000 с лишним лет до Р.Х.[3] Тогда как можно говорить, что «древние греки и римляне» были атлантами! Как такое может быть, если обе нации являются арийскими, а их язык происходит от санскрита? Более того, западные ученые знают, что греческий и латинский языки формировались в течение целых исторических периодов, а сами греки и римляне не существовали как нации еще 11 000 лет до Р.Х. Поистине выдвигающие такие предположения не понимают их крайней антинаучности!

Таковы критические замечания на это... «историческое недоразумение». Обвиняемые полностью сознают всю опасность сложившейся ситуации, но тем не менее настаивают на своем утверждении. Пожалуй, единственное, чему можно здесь возразить, так это то, что названия наций использованы неправильно. Можно поспорить с тем, что упоминать дальних предков и их потомков, в равной мере как «греков и римлян», — такой же анахронизм, как называть древних кельтов галлами или инсубров[4] — французами. По сути дела, так оно и есть. Но помимо благовидного оправдания, что названия этих народов были употреблены в личном письме, написанном, как всегда, в большой спешке и едва ли достойном чести быть процитированным verbatim со всеми его несовершенствами, существуют, вероятно, и другие, более весомые возражения против того, чтобы именовать упомянутый народ как-либо иначе. Одно неправильное название стоит другого; и говорить в приватном письме о древних эллинах из Эллады или Magna Graecia и о латинах[5] из Лация было бы не только педантично, но и так же неверно, как и употреблять упомянутое название, которое, возможно, и звучит более «исторически» достоверно. Истина в том, что подобно предкам почти всех индоевропейцев (или, лучше сказать, индо-германских иафетидов?[6]) означенные подрасы греков и римлян ведут свою родословную намного дальше. Их происхождение теряется во мраке той таинственной эпохи, того «доисторического» периода, который вызывает у современных историков такое чувство тошноты, что все выползающее из его необозримых глубин сразу же без колебаний прогоняется прочь как обманчивый призрак, mythos праздной сказки или более поздней легенды, не заслуживающей серьезного внимания. Атлантических «древних греков» нельзя охарактеризовать даже как автохтонов[7] — удобный термин, используемый для нивелирования происхождения любого народа, чей возраст невозможно определить и который, по крайней мере по отношению к эллинам, означает, безусловно, больше, нежели просто «уроженцы этих мест» или первые аборигены; и все же так называемый миф о Девкалионе и Пирре, бесспорно, не более неправдоподобен и фантастичен, чем легенда об Адаме и Еве, которую еще сто лет назад никто не осмелился бы поставить под сомнение. А в своем эзотерическом значении греческие предания, пожалуй, более соответствуют истине, нежели многие так называемые исторические события периода проведения Олимпиад, хотя и Гесиод, и Гомер, вероятно, не сумели отразить греческие мифы в своем эпосе. Римлян нельзя отнести ни к умбро-сабеллам[8], ни даже к италийцам[9]. Может быть, если бы историки знали немного больше о япигах — итальянских «автохтонах», то они дали бы «древним римлянам» именно это название. Но тогда возникло бы очередное затруднение: истории известно, что римские завоеватели гнали перед собой и в конечном итоге заперли в расщелинах Калабрийских скал этот таинственный и несчастный народ, продемонстрировав таким образом отсутствие какого бы то ни было родства с ним. Более того, западные археологи придерживаются своих взглядов и не принимают к рассмотрению чужих догадок. А поскольку им не удалось прочесть надписи, сделанные на неизвестном языке, и загадочные знаки на япигийских памятниках и на протяжении многих лет они объявляли их не поддающимися расшифровке, то тому, кто осмелится вмешаться в путаницу, созданную докторами наук, будет уместно напомнить об арабской пословице о предложении совета. Итак, похоже, что едва ли представляется возможным дать «древним грекам и римлянам» их законное, истинное имя и при этом угодить «историкам». Но поскольку в предыдущих «Ответах» приходилось неоднократно шокировать науку самыми ненаучными предположениями и до окончания этой серии статей неизбежно возникнут затруднения филологического, археологического, а также исторического характера, то, вероятно, будет разумнее сразу же дать залп из оккультной батареи и покончить с этой темой.

Далее, Адепты отрицают самым решительным образом, что западной науке что-либо известно о росте и развитии индо-арийской расы, которую они узрели «на заре человеческой истории» в ее «патриархальной целостности» на берегах Амударьи. Прежде чем оспаривать или напрочь отвергать нашу позицию по поводу «древних греков и римлян», западным востоковедам следует углубить свои представления о возрасте этой расы и об арийском языке, а также заполнить бесчисленные пробелы в истории, чего, похоже, не позволяет сделать ни одна из их гипотез. Несмотря на полное невежество в вопросе об изначальных предках индо-европейских народов и невзирая на то, что никто из историков еще не отважился назвать даже самую приблизительную дату разделения арийских народов и определить истоки санскрита, они не очень-то утруждают себя скромностью, приличествующей в этой ситуации. Отнеся это великое разъединение народов к самому «началу традиционной исторической хронологии», согласно которой ведическая эпоха служит «фоном, на котором разворачивается действо всего индийского мира» (о котором, по их собственному признанию, они не знают ровным счетом ничего), тем не менее любую из древнейших песен Ригведы они спокойно относят к новой эре — на основании «внутренних доказательств» — и делают это без малейших колебаний, как например, м-р Фергюссон, причисливший к эре постхристианства самый старинный индийский храм, высеченный из скалы, просто судя по его... «внешней форме». Что до их непристойных скандалов, взаимных обвинений и персональных разборок по поводу учености, то, чем меньше об этом говорить, тем лучше.

Как сказал великий оксфордский санскритолог, «лингвистические доказательства — самые неопровержимые»[10]. К сказанному можно добавить: «Если они не противоречат историческим фактам и этнографии». Это, вероятнее всего, — и без сомнения так и есть, насколько позволяют судить его знания, — «единственные заслуживающие внимания свидетельства принадлежности к доисторическим периодам»; однако когда что-то становится известно об этих «доисторических временах» и то, что мы знаем об определенных предполагаемых архаичных нациях, оказывается диаметрально противоположным его «лингвистическим свидетельствам», то Адептам, вероятно, позволительно придерживаться собственных взглядов, даже если они отличаются от мнения величайшего из ныне здравствующих филологов. Изучение языка — это всего лишь часть (хотя, спору нет, основная часть) истинной филологии. Чтобы обрести законченность, она должна, как правильно выразился Бёк, стать почти тождественна истории. Мы охотно признаем право западных языковедов, вынужденных работать в условиях полного отсутствия исторического материала, опираясь в своих исследованиях на сравнительную грамматику и идентификацию корней основного словарного запаса изученных ими или, вероятно, известных им языков, представлять полученные результаты как единственно верные доказательства. Но хотелось бы, чтобы и они признавали такие же права за учеными других наций, даже если они принадлежат, по мнению высших западных авторитетов, к менее развитым, нежели индо-европейская группа: ибо едва ли возможно, чтобы, придерживаясь иных направлений и ограничив кругозор системой, исключающей гипотезы и простые утверждения, восточные ученые сохранили бы для себя совершенно подлинную летопись тех периодов, которые их оппоненты считают доисторическими. Тот факт, что западные ученые мужи именуют себя «учеными», а о комментаторах древних авторов (туземных санскритологах и археологах) часто отзываются как о «калькуттских» или «индийских дилетантах», не служит доказательством истинной неполноценности последних, а скорее делает уместным напоминание о мудрой китайской пословице, гласящей, что «самомнение редко соседствует с учтивостью».

Следовательно, Адептов мало трогают, если вообще трогают, трудности, с которыми сталкивается западная история. Согласно их знаниям, основанным на документальных записях, из которых, как уже сказано, исключены гипотезы и в которых даже психологический аспект играет весьма второстепенную роль, история индийского и других народов простирается намного дальше той едва различимой отметки, которая маячит на горизонте западного мира как точка отсчета его истории. Записи, сделанные в течение ряда эпох на основе астрономических и астрологических вычислений, не могут быть неточными. (Это новое «затруднение» — на сей раз палеографическое, которое может возникнуть в связи с упоминанием зодиакального круга, известного в Индии и Центральной Азии еще до начала христианской эры, будет обсуждаться в следующей статье.)

«Члену Английского Теософского Общества» предлагаются на выбор два источника информации, две группы учителей. Школа западных историков укомплектована в основном маститыми этнографами, филологами, антропологами, археологами и востоковедами. Другая школа состоит из безвестных азиатов, принадлежащих к расе, на которую, несмотря на утверждения м-ра Макса Мюллера, «что в его венах (английского солдата) течет та же кровь, что и у смуглого бенгальца», многие образованные представители западной цивилизации смотрят, как правило, свысока. Эта горстка людей, чью историю, религию, язык, традиции и науку цепкие руки завоевателей обезобразили до неузнаваемости; людей, доживших до того времени, когда западные ученые присвоили себе монопольное, не подлежащее пересмотру право оценивать правильность трактовки значений, хронологию дат и историческую ценность архитектурных и палеографических реликвий их родины, едва ли надеется быть услышанной. Западная общественность мало задумывается (если задумывается вообще) о том, что их ученые до недавнего времени проторяли себе узкую тропу среди руин экклезиастического, догматического прошлого, будучи зажатыми со всех сторон «откровениями» Бога, «для которого тысяча лет пролетает, как один день», и поэтому были вынуждены спрессовывать тысячелетия в столетия, а века в годы и приписывать, самое большее, тысячелетний возраст тому, что насчитывает десять тысяч лет. И все это ради спасения в глазах образованного общества пошатнувшегося престижа своей религии, собственного благополучия и доброго имени. Но, даже освободившись от предубеждений, они вынуждены были защищать честь иудейской религиозной хронологии, атакуемой упрямыми фактами, и в результате становились (часто бессознательно) рабами искусственной истории, подогнанной под жесткие рамки культового догмата. Этот чисто психологический, но очень существенный пустяк не получил должного осмысления. Однако все мы знаем, как вместо того чтобы признать связь между санскритом и готическим, кельтским, греческим, латинским и древнеперсидским языками, они подтасовывали факты, похищали из библиотек древние тексты и неистово отрицали филологические открытия. До нас доходили также вести о том, что Дугалд Стюарт и его коллеги, видя, что подобные открытия одновременно подразумевают признание этнического родства носителей этих языков, а как следствие, и подрыв престижа праотцев мировых рас — Сима, Хама и Иафета[11], отрицали перед лицом фактов, что «санскрит когда-либо был живым разговорным языком», поддерживая такими заявлениями теорию, будто «он был изобретен брахманами, которые создали свой санскрит по образцу греческого языка и латыни». И опять же нам известно, что большинство востоковедов готовы покривить душою, только чтобы не допустить признания за индийской культурой (идет ли речь о рукописях, надписях на монументах, искусстве или науке) более древнего возраста, уходящего в доxристианскую эпоху. Поскольку происхождение и историю языческого мира ограничили несколькими столетиями до Р.Х., то выходит, что в эту эпоху мать-земля, восстановив силы после тяжких трудов каменного века, произвела на свет почти без перерыва множество высокоцивилизованных народов — и потому, согласно ложным притязаниям, заколдованный круг индийской археологии располагается между (неизвестным им) годом Самватской эры и X в. по западной хронологии.

Ответчикам, которым вменяется в вину такое серьезное «историческое недоразумение», для устранения его не остается ничего другого, как повторить свое прежнее заявление: все зависит от той исторической древности индо-арийской расы, которая будет за нею признана. В качестве первого шага следует выяснить, что известно самой истории о том почти доисторическом периоде, когда первобытные арийские племена еще не ступили на землю Европы. Начиная с самой последней «Энциклопедии» и кончая трудами профессора Макса Мюллера и других востоковедов, мы получили следующую картину: ученые признают, что в очень отдаленные времена, еще до ответвления арийских народов (несущих в себе зачатки индогерманских языков) от главного родительского ствола и еще до того, как они ринулись врассыпную бороздить просторы Европы и Азии в поисках нового пристанища, существовал «единый варварский (?) народ как физический и социальный представитель нарождающейся арийской расы». Этот народ говорил на «не существующем ныне арийском языке», из которого через ряд видоизменений (наверняка требующих намного больше тысячелетий, нежели допускают наши искатели исторических неувязок?) постепенно возникли... все последующие языки, на которых говорят кавказские народы.

Это почти все, что западная история знает о своем происхождении. Подобно брату Раваны[12], Кумбхакарне (индусскому Рип Ван Винклу[13]), многие столетия она спала тяжелым сном без сновидений. Когда же наконец она очнулась, то с удивлением обнаружила, что «нарождающаяся арийская раса» разрослась в десятки народов, национальностей и подрас, большинство из которых со временем пришли в упадок и выродились, многие исчезли навсегда, и потому не представляется никакой возможности составить генеалогию более молодых народов. Но оставим в покое «младшего брата». Что же касается «самого старшего брата, индуса», который, как сообщает нам профессор Макс Мюллер, «последним покинул общий дом» арийской семьи и которому этот выдающийся филолог любезно пытается сообщить сейчас его собственную историю, он, индус, заявляет, что пока его индоевропейская родня спала безмятежным сном под сенью Ноева ковчега, он не смыкал глаз и зорко наблюдал за всеми событиями из своей высокой Гималайской твердыни; и что он записал их на языке, который хотя и непонятен индо-европейскому переселенцу, как и япигийские надписи, но совершенно ясен его пользователям. За это преступление он предан теперь проклятию как фальсификатор летописей своих предков. Пока что для Индии специально оставлен чистый лист, который «будет заполнен после извлечения чистого металла истории из руды брахманских преувеличений и суеверий»[14]. Однако, будучи не в состоянии выполнить намеченную программу, востоковеды убедили себя в том, что в этой «руде» нет ничего, кроме шлака. Они сделали даже больше: переключили свое внимание с «суеверий» и «преувеличений» брахманов на библейские откровения и хронологию. Ведам была противопоставлена книга «Бытие». Абсурдные притязания на их древность были немедленно пресечены уменьшением срока давности их написания до положенных размеров — 4004 год до Р.Х.: это мерило мирового возраста, а брахманские «предрассудки и басни» о долголетии арийских Риши были разоблачены убедительными историческими доказательствами, представленными «генеалогией и возрастом библейских патриархов, начиная с Адама и кончая Ноем», чья продолжительность жизни была соответственно 930—950 лет, не говоря уже о Мафусаиле[15], который умер раньше срока, в возрасте 969 лет.

Принимая в расчет эти соображения, индусы имеют некоторое право отказаться от предложения подкорректировать свои анналы с помощью западной истории и хронологии. Они же, напротив, весьма вежливо советуют западным ученым, прежде чем категорично отрицать любое высказывание азиатов об эпохах, которые являются доисторическими в представлении европейцев, сначала доказать, что сами европейские народы знают доподлинно свою историю. Только после того как они справятся с этой задачей, они могут на досуге помочь своим этническим соседям провести обрезку их генеалогических деревьев. У наших раджпутов, и не только у них, есть совершенно точные семейные родословные, которые записывались без пробелов на протяжении двух тысяч лет и более того до Р.Х. (что доказано полковником Тодом); эти летописи признаны британским правительством и учитываются при официальных контактах с индийскими князьями. Недостаточно лишь изучить разрозненные фрагменты санскритской литературы (даже если их количество доходит до 10 000 текстов, как хвастливо заявляют некоторые), к которым они были допущены, чтобы уверенно говорить о «первых арийских поселенцах в Индии» и утверждать, что, «будучи предоставленными самими себе, без прошлого и без будущего (!), они не могли делать ничего другого, как размышлять о самих себе»[16] — и, следовательно, они не могли знать абсолютно ничего о других народах. Для правильного понимания и раскрытия внутреннего смысла многих из этих текстов их надо читать в свете эзотерических знаний, овладев языком тайного шифра брахманов, которому, как правило, наклеивается ярлык «теологическая тарабарщина». Если человек хочет составить правильное представление о древних арийцах, о том, были ли у них достаточно развиты социальные и политические добродетели, интересовались ли они историей или нет, недостаточно заявлять о знании ведического и классического санскрита, а также пракрита[17] и Арьябхашья. Для понимания эзотерического смысла древней брахманической литературы необходимо, как только что было сказано, иметь ключ к брахманическому шифру. Овладение условными терминами, используемыми в пуранах, араньяках[18] и упанишадах, — это особая наука, намного более сложная, нежели даже изучение 3996 афористических правил Панини или его алгебраических символов. Справедливости ради следует сказать, что большинство брахманов сами забыли правильное толкование этих священных текстов. Однако они достаточно хорошо знают о двойном значении своих рукописей, чтобы не испытывать недоумения при виде энергичных попыток европейских востоковедов защитить приоритет своих национальных письменных свидетельств и достоинство своей науки путем такого довольно оригинального безапелляционного толкования. Как бы невежливо это ни казалось, мы предлагаем европейским филологам доказать в более убедительной, чем принятая до сих пор, форме, что они могут лучше, нежели даже средний индусский пандит-санскритолог, определить возраст «языка богов»; что они действительно в состоянии безошибочно проследить через все разветвления бесчисленных поколений развитие «ныне исчезнувшего арийского языка», претерпевшего на Западе многочисленные и разнообразные видоизменения, и его основную эволюцию на Востоке сначала в ведический, а затем в классический санскрит и сделать это с того момента, когда русло материнской реки стало делиться на новые этнические рукава. Наконец, если востоковеды, пользуясь своими умозрительными выводами, сделанными на основе фрагментов санскритской литературы, рассуждают о природе всего того, о чем они ничего не знают, — об историческом прошлом великой нации, которую они потеряли из виду в «момент зарождения» и вновь заметили только в период ее последнего вырождения, то индийские ученые ничего не ведали и никогда ничего не узнают об этой истории. Пока востоковеды не докажут все это, можно найти лишь слабое оправдание того апломба и высокомерия, которые сквозят почти в каждой их работе об Индии и ее истории.

Не имея ровным счетом никакого представления о тех бесчисленных столетиях, которые отделяют арийских брахманов Центральной Азии от брахманов, живших накануне возникновения буддизма, они не вправе утверждать, что посвященный индоариец знает о себе меньше, чем иностранец. Поскольку для них эти периоды являются белым пятном, то они не правомочны заявлять, что у ариев не было «собственной» политической истории, что единственной сферой их деятельности были «религия и философия... в уединенном созерцании». Нечего сказать, глубокомысленный вывод, сделанный из древнейших песен Ригведы, живописующих активную жизнь, бесконечные войны, победы и поражения. Они также, согласно элементарной логике, не могут уверять, будто «Индия не имеет своего места в политической истории мира» или что «до момента возникновения индийского буддизма отсутствует согласованность в хронологии исторических событий, записанных брахманами и другими народами»[19], ибо они знают об этой архаичной истории «других народов» не больше, чем о таковой брахманов.

Все их выводы, догадки и систематизация гипотез распространяются на период, начинающийся чуть ранее II века до Р.Х. или даже позже, и базируются на отдаленном подобии истинных исторических фактов. Прежде чем требовать нашего внимания, они должны все это доказать. В противном случае, какими бы «бесспорными» ни были лингвистические свидетельства, наличия санскритских корней во всех европейских языках будет недостаточно, чтобы 1) обосновать, что до того как арийские завоеватели спустились к Семиречью, они никогда не покидали своих северных районов; 2) объяснить, почему «самый старший брат, индус», был вынужден «последним уйти из общего дома» арийской семьи. Для филолога подобное предположение может выглядеть «вполне естественным». Однако не менее оправданно и все возрастающее подозрение брахманов, что в основе такой программы лежала какая-то оккультная причина. Что в целях спасения своей теории востоковеды заставили «старшего брата» так неправдоподобно долго мешкать на берегах Амударьи — или где там еще «самый младший брат» определил его местопребывание — в «первобытном состоянии», после того как последний «увидел, как все его братья отправились в сторону заходящего солнца»[20]. У нас есть причины полагать, что объяснение этой надуманной задержки кроется в необходимости притянуть эту расу поближе к христианской эре и изобразить старшего «брата» пассивным и безразличным, размышляющим только о себе, дабы его древность, «пустые идолопоклоннические мифы» и, возможно, его традиционные представления о делах других народов не нарушали составленную для него хронологию. Это подозрение усиливается, когда в книге (чисто научного и философского характера), которую мы так обильно цитировали, находим такие повторяющиеся замечания и даже пророчества, как: «Похоже, история учит, что всякому человечеству понадобилось пройти поэтапное обучение, прежде чем по прошествии необходимого периода времени оно смогло получить доступ к христианским истинам». Или: «Древние мировые религии были лишь молоком природы, вслед за которым в положенное время появился хлеб жизни», а также снисходительные выражения вроде: «В буддизме есть доля истины, как и в любой другой ложной мировой религии. Но...»[21]. Создается впечатление, что атмосфера Кембриджа и Оксфорда не располагает к признанию за Индией древности, а за ее философскими системами — достоинств![22]

Страницы эзотерической истории

Все вышесказанное — длинное, но необходимое тезисное изложение должно показать, что азиатские ученые имеют право в большинстве случаев воздерживаться от огласки своих знаний; что причина обсуждаемой «исторической загадки» кроется не просто в исторических фактах, а скорее в степени противодействия стародавних, освещенных веками предположений, зачастую поднятых на неприступную высоту исторических аксиом; что ни одно заявление, поступившее из нашей части света, не будет рассмотрено до тех пор, пока его не снабдят подпорками из обломков излюбленных западных гипотез исторического или религиозного характера. Все же после неумных нападок, которым оккультные науки подвергались до сих пор, нападок, в которых аргументы подменялись бранью, а спокойное расследование — тупым отрицанием, приятно обнаружить, что на Западе еще остались люди, способные выйти на поединок, вооружившись философией, и трезво и честно обсуждать идеи, выдвигаемые нашими убеленными сединами доктринами, проявляя должное уважение к истине и соблюдая достоинство, приличествующее науке. Только те, чьим единственным желанием является утверждение истины, а не защита заранее сделанных выводов, вправе ожидать открытого изложения фактов. Возвращаясь к предмету нашего обсуждения, мы предоставим их этому меньшинству в пределах дозволенного.

В летописях оккультистов не делается различий между «атлантическими» предками древних греков и римлян. Частично подтвержденные и отчасти опровергаемые признанной, канонизированной историей, их записи рассказывают об античных латинах из классической легенды, именуемых италиками, — о том народе, который, пройдя через Аппенины (точно так же, как — да будет известно! — их индо-арийские братья еще до них перешли через Гиндукуш[23]), зашел на полуостров с севера, где задолго до Ромула сохранились лишь его имя и нарождающийся язык. Невежественная история сообщает нам, что латины «мифической эпохи» так эллинизировались в богатых колониях Magna Graecia, что от их первоначальной национальности ничего не осталось. Она уверяет, что именно сами латины — эти доримские итальянцы, которые, поселившись в Лации, с самого начала ограждали себя от греческого влияния, были праотцами римлян. Полемизируя с экзотерической историей, оккультные анналы гласят, что если (вследствие обстоятельств, слишком многообразных и запутанных, чтобы говорить о них здесь) поселенцы Лация сохранили свою изначальную национальность чуть дольше их братьев, которые вместе с ними первыми ступили на этот полуостров после ухода с Востока (который не был их родным домом), то они потеряли ее очень скоро по другим причинам. Будучи свободными от самнитов[24] в первый период, они не избежали нашествия других завоевателей. В то время как западные историки собирают разрозненные, искаженные и неполные письменные свидетельства различных племен и народов и пытаются составить из них вразумительную мозаику в соответствии с самым лучшим и правдоподобным рисунком и полностью отрицают традиционные мифы, оккультисты не обращают ни малейшего внимания ни на тщеславные самовосхваления упомянутых завоевателей, ни на их надписи, высеченные на камнях. Их также не интересуют и отдельные крупицы так называемой исторической информации, зачастую состряпанной заинтересованными кругами, встречающиеся то тут, то там в виде поддельных фрагментов в произведениях классических авторов. Оккультисты прослеживают этническое родство и его разветвление на различные национальности, расы и подрасы более простым способом, который позволяет им проводить свои исследования с той же уверенностью, с какой географ отыскивает нужное место на карте. Как географу по различно окрашенным линиям легко проследить границы многих государств и их географическое положение, ландшафт и разделяющие их моря, реки и горы, так и оккультист, разглядывая отчетливо видимые (ему) аурические контуры и цветовые оттенки внутреннего человека, может безошибочно определить, к какой из семи различных человеческих семей, а также к какой особой группе и даже подгруппе данной семьи принадлежит тот или иной народ, племя или человек. Многим, кто не знаком с этническим разнообразием аурических излучений нервной системы и не признает никаких теорий о «внутреннем человеке», в научность которых верят лишь немногие, это покажется туманным и непонятным. Весь вопрос упирается в проблему реальности или нереальности этого внутреннего человека, существование которого открывается посредством ясновидения, а наличие его ода, или нервных эманаций, доказано фон Рейхенбахом[25]. Если признать это явление и интуитивно понять, что внутренняя оболочка, в силу своей более тесной связи с единой невидимой реальностью, должна быть еще более резко выражена, чем внешняя физическая, тогда без особого труда можно будет вникнуть в смысл нашей теории. В самом деле, даже соответствующий склад физического тела и специфические особенности какого-либо человека, как правило, позволяют визуально определить его национальность не только опытному этнографу, но обычному наблюдателю. С первого взгляда англичан легко отличить от французов, немцев — от итальянцев, не говоря уже о типичных различиях между человеческими коренными группами[26], в соответствии с антропологической классификацией. Похоже, нетрудно понять, что гораздо более выраженное различие в типах и характеристиках должно существовать между внутренними расами, которые населяют эти «телесные обители». Помимо этой весьма заметной психологической и астральной дифференциации, имеются еще и документальные записи в виде непрерываемой серии хронологических таблиц и истории постепенного выделения рас и подрас из трех геологических, исходных рас. Эти знания посвященных всех доисторических и древнейших храмов вплоть до наших дней собраны в нашей «Книге Чисел» и других трудах.

Следовательно, на основе двойной проверки (которую Запад может и не признавать, если ему так хочется), мы утверждаем, что в результате сильного смешения различных подрас, таких, как япигийская, этрусская, пеласгийская, а позднее значительной примеси эллинского и кельтско-галльского элементов в крови первобытных италиков из Лация, — в племенах, собранных Ромулом на берегах Тибра, осталось столько же латинизма, сколько его сейчас в романском народе Валахии[27]. Разумеется, если полностью отрицать историческую основу мифа о близнецах весталки Сильвии, а также легенду о создании сыном Энея[28] Альба-Лонга[29], тогда ясно, что все сделанные заявления должны точно так же быть причислены к современным измышлениям, построенным на не заслуживающих никакого внимания легендах «мифической эпохи». Однако для авторов подобных заявлений в этих мифах содержится больше истины, нежели в упомянутом историческом периоде правления самых древних римлян. Остается сожалеть, что это наше утверждение должно вступить в противоречие с авторитетными выводами Моммзена и прочих. Тем не менее мы сообщаем только то, что для Адептов является фактом, который надо понимать следующим образом. Все (кроме нереальной даты основания Рима — апрель 753 года до н.э.), о чем говорится в древних преданиях относительно Pomerium[30], а также о тройственном союзе Рамны, Луцеры и Тиции[31], упомянутом в мифе о Ромуле, в действительности намного ближе к истине, нежели то, что общепринятой историей преподносится как подлинные события, происходившие начиная со времен Пунических и Македонских войн и кончая возникновением и падением Римской империи. Бесспорно, что основатели Рима были нечистокровным народом, образованным слиянием остатков многих первобытных племен, — уцелело лишь несколько истинно романских семей, потомков отдельной подрасы, пришедшей вместе с умбро-сабеллами с востока. А поскольку последние вплоть до Средних веков сохраняли отчетливо проступавшую сквозь сабинский элемент окраску, оставшуюся в горных районах без примеси, то кровь истинных римлян была эллинской с самого начала. Знаменитый Римский союз — не вымысел, а историческая правда. Династия царей, берущая начало от Троянского Энея, является фактом; а представление о том, что Ромул просто символическое обозначение народа (каким в свое время были Эол, Дорий и Ион), а не живой человек, необоснованно. Его могут поддерживать только историографы, склонные простить себе грех исповедания догмы о том, что Сим, Хам и Иафет были историческими личностями, некогда жившими предками человечества, а также грех сожжения на жертвенном костре любого подлинно исторического, но не иудейского предания, легенды или свидетельства, претендующего на то же место, которое занимают эти трое привилегированных древних мореходов, вместо того чтобы подобострастно распластаться у их ног, как и подобает всем «абсурдным мифам», бабушкиным сказкам и предрассудкам.

Таким образом, выходит, что вызвавшие возражение утверждения, которые якобы создали «исторические затруднения», были сделаны корреспондентом мистера Синнетта не с целью посрамления западной теории, а исключительно из соображений сохранения верности исторической правде. Будут ли они приняты в тех краях, где главным инструментом критики, похоже, служат в основном догадки (удостоенные почетного звания «научных гипотез»), волнует авторов этого труда столь же мало, как создателя Сфинкса могли бы интересовать неблагосклонные замечания случайного путника по поводу обезображенного временем выражения лица сего величественного символа. Предложения, где сказано, что «греки и римляне были небольшими подрасами... нашей кавказской семьи» и что «древние греки и римляне были остатками атлантов» (современные принадлежат к 5-й расе), раскрывают реальное положение вещей. Под древними греками, бывшими «остатками атлантов», подразумеваются эпонимические[32] предки эолийцев, дорийцев и ионийцев. Связывая воедино древних греков и римлян без разбора, авторы хотели показать, что первобытные латины были поглощены Magna Graecia, а относя «современных» их представителей — обоих этих небольших ответвлений, из вен которых уже отфильтрованы последние капли крови атлантов, к пятой расе, они имели в виду, что у них уже нет крови четвертой, монголоидной расы. Оккультисты различают расы, занимающие промежуточное положение между двумя любыми коренными расами, а западные ученые — нет. «Древние римляне» были эллинами в новом этническом одеянии; а древние греки — истинными кровными предками будущих римлян. Следует обратить внимание на следующий (имеющий непосредственное отношение к этой теме) факт, один из числа многих, исторически тесно связанных с «мифической» эпохой атлантов. Это легенды, их тоже можно причислить к разряду спорных исторических вопросов. Однако их логическая четкость способна опрокинуть все этнографические и генеалогические построения.

Напомнив читателям, что атланты, как и жители современной Европы, состояли из многих народов, говоривших на разных диалектах (производных от трех первичных коренных языков первой, второй и третьей рас), вновь вернемся к Посейдонису — его последнему звену, уцелевшему 12 000 лет назад. Точно так же, как главным элементом языков пятой расы является арийский санскрит «коричнево-белой» геологической семьи, или расы, так и у атлантов доминирующим был язык, который ныне сохранился лишь в диалектах некоторых племен американских индейцев, в речи китайцев с острова Чайнамен и горцев Цзянси[33]. Этот язык представлял собой смесь агглютинативных[34] и моносиллабических[35] компонентов, как их назвали бы современные филологи. Короче говоря, это был язык «красно-желтой», второй, или средней, геологической расы (мы настаиваем на термине «геологическая»). Большой процент генофонда монголоидной, четвертой коренной расы можно было бы обнаружить, разумеется, у арийцев пятой расы. Но это ни в коей мере не означает отсутствия в ней беспримесных, чисто арийских народов. Некоторые небольшие острова, разбросанные вокруг Посейдониса, были покинуты жителями в результате землетрясений, происходивших задолго до окончательной катастрофы, которая одна только и осталась в памяти людей благодаря некоторым письменным свидетельствам. Предание гласит, что одно из малых племен (эолийцы), ставшее островным после эмиграции из дальних северных стран, вынуждено было вновь покинуть место своего обитания перед угрозой затопления. Если, несмотря на мнения востоковедов и предположение мистера Ф.Ленормана (придумавшего название для народа, в чьем туманном контуре, маячившем в далеком прошлом, он смутно разглядел предтечу вавилонян), мы скажем, что этот арийский народ, пришедший из Центральной Азии, колыбели пятой расы человечества, принадлежал к аккадийским племенам, то возникнет новое историко-этнографическое затруднение. Однако утверждается, что эти «аккадийцы» были «урало-алтайским» народом не больше, чем любой из современных британских народов является одним из десяти таинственных колен Израилевых, которые так определенно упомянуты в Библии, но... отсутствуют в истории. Заключив такой pacta conventa между современными точными (?) и древними оккультными науками, продолжим разговор о мифах. Древние эолийцы, фактически принадлежа к пятой расе (в своей изначальной связи с арийской центральноазиатской семьей), все же были атлантами не только в силу своего долгого, продолжавшегося несколько тысячелетий проживания на ныне затопленном континенте, но и вследствие кровного сближения с ними через смешанные браки. Поэтому, вероятно, не так далеко от истины желание м-ра Гексли рассматривать самих меланохроидов[36] (греков, включенных в эту группу, или тип) как «результат скрещивания ксантохроидов[37] и австралоидов», к числу коих он относит низшие классы Южной Индии и до некоторой степени египтян. Как бы то ни было, атлантические эолийцы были в основном арийцами так же, как баски (аллофилийцы, по д-ру Причарду[38]) теперь являются южными европейцами, хотя первоначально принадлежали к дравидской южноиндийской семье (их предки никогда не были европейскими аборигенами до первой иммиграции арийцев, как предполагают некоторые). Сказано, что напуганное частыми землетрясениями и видимым приближением катастрофы, это племя погрузилось на флотилию ковчегов, чтобы, покинув Геркулесовы столбы и проплавав вдоль побережья несколько лет, высадиться на берегах Эгейского моря на земле Пирры (нынешней Фессалии, которой они дали имя Эолия). Там они продолжили свои деловые отношения с богами до горы Олимп. Теперь можно сообщить (с риском создать «сложность географического характера»), что в ту мифологическую эпоху Греция, Крит, Сицилия, Сардиния и многие другие средиземноморские острова были просто отдаленными владениями или колониями атлантов. Далее легенда повествует о том, что эолийцы делали частые остановки вдоль берегов Испании, Франции и Италии, и память об их «магических искусствах» все еще хранится среди потомков древних массилийцев[39], среди более поздних племен, населявших Новый Карфаген, а также среди жителей Сиракуз и морских портов Этрурии. И здесь, пожалуй, археологам опять бы не помешало, с разрешения антропологов, пусть и с опозданием, проследить происхождение различных аборигенов с помощью мифов и фольклора, ибо этот источник может оказаться более благодатным и надежным, чем их «не поддающиеся расшифровке» памятники. История уловила лишь туманный отблеск этих реальных автохтонов, спустя тысячелетия после того, как они поселились в Древней Греции, — в тот момент, когда жители Эпира пересекли горы Пинд после изгнания черных магов со своей родины в Беотию. Но история никогда не прислушивалась к народным легендам, рассказывающим о «проклятых колдунах», которые ушли, оставив после себя в наследство немало секретов своего дьявольского искусства, слава о котором, пережив века, стала теперь достоянием истории, или, если угодно, классической греческой и римской мифологии. До наших дней бытуют народные сказания о том, как древние предки фессалийцев, прославившиеся своими магами, пришли из-за Геркулесовых столбов, прося о защите и укрытии от великого Зевса и умоляя отца богов спасти их от Потопа. Но «отец» прогнал их с Олимпа, позволив их племени обосноваться у подножия горы, в долинах и на побережье Эгейского моря.

Так выглядит самый старый миф о древних фессалийцах. А теперь выясним, на каком языке разговаривали атлантические эолийцы. История не может ответить на этот вопрос. Тем не менее, достаточно напомнить лишь о некоторых общепризнанных и нескольких еще неизвестных фактах, чтобы у читателей с развитой интуицией наступило озарение. Ныне доказано, что в древности было широко распространено представление, будто человек родился от земли. Так в наше время невежественно объясняют термин «автохтоны». Почти во всех упрощенных народных мифах, начиная с санскритского ария, «порожденного землею», в некотором смысле, хозяина почвы, древнегреческого Эрехтея[40], которому в ранние исторические периоды поклонялись в Акрополе и которому Гомер дал определение «тот, кого породила земля» («Илиада», II, 548), и кончая Адамом, вылепленным из «красной глины», история о генетической основе имеет глубокий оккультный смысл, ибо косвенно связана с происхождением человека и последующих подрас. Таким образом, мифы об Эллине, сыне красной Пирры (самое древнее название Фессалии), и о Маннусе, известном предке германцев, сыне Туискона[41], «красного сына земли», имеют не только прямое отношение к нашей легенде об Атлантиде, но еще и объясняют разделение человечества на геологические группы в соответствии с оккультной классификацией. Только такая классификация способна объяснить западным ученым кажущееся им странным, если не абсурдным, совпадение, что семитский Адам (личность, получившая Божественное откровение) имеет отношение к красной земле наряду с арийскими Пиррой, Туисконом и прочими вымышленными героями «глупых» россказней. Тем, кто понимает оккультный смысл ведического стиха III; 34, 9 и других, в которых полчища Дасью[42] названы «желтыми», не покажутся фантастическими определения восточных оккультистов, называющих пятую человеческую расу «коричнево-белой», а четвертую коренную расу — «красно-желтой». «Hatvi dasyun praryam varnam avat», — сказано об Индре, который, убив Дасью, защитил цвет арииев; и опять же Индра «открыл свет для ариев, а Дасью был оставлен слева»[43] (II, 11, 18). Пусть изучающие оккультизм не забывают, что греческий Ной, Девкалион, муж Пирры, считался сыном Прометея, похитившего с Неба огонь (то есть тайную Мудрость «правой руки», оккультные знания); что Прометей является единственным братом Атласа; что он также единственный сын Азии и Титана Япета[44] — антигероя, у которого иудеи позаимствовали своего Иафета, чтобы замаскировать каббалистический, халдейский смысл собственных популярных мифов; и что он также является антиподом Девкалиона. Прометей создал человека из земли и воды[45], а после похищения огня с Олимпа, горы в Греции, был прикован к скале на далеком Кавказе. Между Олимпом и горою Казбек значительное расстояние. Оккультисты говорят, что если четвертая раса, в некотором смысле наш антипод, зародилась и развилась на Атлантическом континенте, то пятая раса зародилась и развилась в Азии. (Например, древнегреческий географ Страбон называет Арьяной, землею ариев, страну, расположенную между Индийским океаном на юге, Гиндукушем и Паропамизом[46] на севере и Персидским заливом на западе.) Миф о Прометее рассказывает о вымирании цивилизованной части четвертой расы, которую Зевс полностью уничтожил, дабы создать новую расу, а Прометей (обладавший священным огнем знания) частично спас ее «для будущего посева». Но возникновение этого мифа предшествует гибели Посейдониса, произошедшей более чем за 70 тысяч лет до нее, как бы это ни казалось невероятным. В число семи великих мировых континентов, описанных в «Вишну-пуране» (кн. II, гл. 2), входит и Атлантида, хотя, разумеется, под другим названиием. Ила и Ира — санскритские понятия-синонимы (см. «Амара-кошу»[47]), означающие «землю» или «родную почву», а также Илавриту — часть Илы, центральную точку Индии (Джамбу-двипы), которая была центром семи великих материков до затопления огромного Атлантического континента, жалким остатком которого был Посейдонис. Хотя смысл сказанного будет понятен любому брахману, мы готовы помочь европейцам еще несколькими пояснениями.

Если в «Разоблаченной Изиде» — труде, встреченном почти всеобщим бойкотом, наши английские читатели откроюет том I главу 15, то найдут там еще одну старую восточную легенду. «Некий остров... (где сейчас простирается пустыня Гоби) был населен последними остатками расы, предшествовавшей нашей», — горсткой Адептов, «сынов Бога», ныне именуемых Брахма Питри; в халдейской каббале они упоминаются под другим, но сходным названием. Тем, кто не знаком с оккультными науками, «Разоблаченная Изида» может показаться очень запутанной и противоречивой. Оккультист же почитает ее правильной, и, несмотря на сознательно неисправленные недостатки (ибо это первая осторожная попытка просветить западное мышление с помощью лучика восточного эзотерического света), в ней раскрывается больше фактов, нежели когда-либо до ее появления. Пусть любой прочтет эти страницы, и тогда он поймет, что «сии шесть рас», упомянутые в «Законах Ману», относятся к подрасам четвертой расы. В дополнение к этому читатель должен познакомиться со статьей «Семеричный принцип в эзотеризме» и изучить список Ману нашего четвертого круга (июньский номер «Theosophist», с. 254). И, собрав всю информацию воедино, он, вероятно, разглядит истину. На страницах «Разоблаченной Изиды» он прочтет, что Атлантида упоминается в «тайных книгах Востока» (еще не изуродованных западными исследователями) под другим именем на священном иератическом, или жреческом, языке. А затем ему будет показано, что Атлантида — название не просто одного острова, а целого континента, от которого до сего дня сохранились многие острова и островки. Отдаленные предки некоторых обитателей нынешнего убогого рыбацкого поселения Акла (некогда Атлан), неподалеку от залива Ураба, одно время были так же тесно связаны с древними греками и римлянами, как и с «истинными китайцами внутренних районов», о чем упомянуто в «Эзотерическом буддизме». До появления карты, изданной в St. Die в 1507 году, где впервые встречается название Америка, оная считалась частью Индии; и как бы ни казалось странным тем, кто не следит за таинственной работой человеческого ума и его бессознательным приближением к скрытым истинам, даже аборигены нового континента, краснокожие племена, монголоиды, по определению м-ра Гексли, назывались indians. Это обстоятельство приписывается теперь воле случая — очень удобная отговорка! Поистине это странное совпадение для того, кто не знает (наука отказывается даже санкционировать эту смелую гипотезу), что было время, когда Индийский полуостров находился на одном, а Южная Америка — на другом конце линии, образованной архипелагом островов и континентов. В доисторические времена Индия располагалась не только в районе истоков Амударьи и Сырдарьи, но и во времена, описанные в истории, существовала Верхняя, Нижняя и Западная Индия, а еще ранее она имела двойное соединение с обеими Америками. Земли праотцев тех, кого Аммиан Марцеллин[48] называет «брахманами Верхней Индии», простирались от Кашмира далеко в глубь (нынешней) пустыни Шамо. Пешком, почти не замочив ног, можно было попасть на полуостров Аляска через Манчжурию, через будущий Татарский пролив, Курильские и Алеутские острова, в то время как другой путешественник, имевший при себе каноэ, стартовав с юга и пройдя Сиам[49] и Полинезийские острова, мог очутиться в любой части южноамериканского континента.

В «Разоблаченной Изиде» (т. I), наряду с «сынами Бога», Брахма Питри, упоминаются Thevetatas, сохранившиеся в этрусском пантеоне злые и приносящие несчастье боги, Involute, скрытые, закутанные в саван боги, Consentes, Complices и Novensiles — все это замаскированные остатки атлантов; в то время как этрусское искусство предсказания («Дисциплина»), продемонстрированное Тагетом[50], незавуалированно идет прямо от атлантического царя Thevetat, «невидимого» Дракона, чье имя сохранилось до наших дней среди сиамцев и бирманцев, а также в аллегорических рассказах буддийских «Джатак»[51] как противодействующая сила под именем Девадата. А Тагет был сыном Thevetat до того, как стал внуком этрусского Юпитера-Тиния[52]. Пытались ли западные востоковеды установить связь между всеми этими Драконами и Змиями, между «силами Зла» в циклах эпических преданий персов и индийцев, греков и евреев; между поединками Индры и великана; между арийскими Нагами и иранским Ажи-Дахака[53], между гватемальским Драконом и Змием книги «Бытие» — и т.д., и т.д., и т.д.? Профессор Макс Мюллер не верит в такую связь. Пусть так. Но... четвертая раса людей — «людей», обладавших неограниченным зрением и способных узнавать мгновенно обо всем, даже о сокрытом, упоминается в «Пополь-Вухе», священной книге гватемальцев; а вавилонский Ксисутр, гораздо более поздний иудейский Ной, индусский Вайвасвата[54] и греческий Девкалион — все они идентичны великому Отцу из «Пополь-Вуха», который подобно остальным аллегорическим (не мифическим) Патриархам в свою очередь и в свое время спасся на огромной лодке от последнего грандиозного потопа, поглотившего Атлантиду.

Чтобы стать индо-арийцем, Вайвасвате необязательно было встречаться со своим Спасителем (Вишну, в образе рыбы) на территории современной Индии или даже где-то на азиатском континенте; также нет необходимости считать, что он сам был седьмым великим Ману (см. перечень Ману в июльском номере «Theosophist»), достаточно того, что индусский Ной принадлежал к роду Вайвасваты и олицетворял пятую расу. Итак, последний атлантический остров исчез примерно 11 000 лет назад, а пятая раса, возглавляемая арийцами, начала свою эволюцию, согласно точным сведениям адептов, около миллиона или 900 000 лет назад. А историки и антропологи, даже проявив предельное великодушие, не могут расщедриться больше, чем на период от 20 до 100 тысяч лет для всей человеческой эволюции. Поэтому мы задаем им законный вопрос: в какой момент этой предполагаемой сотни тысяч лет возник, по их мнению, коренной зародыш «древнегреческой и древнеримской» наследственной линии? Кто входил в его состав? Существует ли информация или «гипотеза» о месте его проживания после разъединения арийских народов? И где обитали предки семитских и урало-алтайских подрас? Для опровержения чужих мнений недостаточно голословно заявлять, что последние жили обособленно от первых, и остановиться на этом — тогда получится новый пробел в этнографической истории человечества. Поскольку Азию называют иногда «колыбелью человечества» и установленным фактом является то, что Центральная Азия была также колыбелью семитских и урало-алтайских народов (как учит книга «Бытие»), а в соответствии с теорией ассириологов, урало-алтайцы предшествовали вавилонским семитам, тогда где, в какой точке земного шара эти семито-урало-алтайские народы отделились от родительского клана и что стало с оным? Им не могло быть небольшое иудейское племя Патриархов; пока не будет доказано, что на берегах Амударьи или Евфрата также находился Эдемский сад, отгороженный от места обитания детей Каина, до тех пор филологов, пытающихся заполнить белые пятна всемирной истории своими доморощенными гипотезами, можно считать некомпетентными в этом вопросе так же, как и тех, кого они просвещают.

По логике вещей, если в те отдаленные времена предки этих различных групп находились вместе, тогда эти же самые корни общего родительского древа в равной степени прослеживались бы и в их сформировавшихся языках, подобно тому, как это делается в индоевропейских наречиях. И поскольку, куда бы мы ни свернули, повсюду наталкиваемся на неспокойное море догадок, обрамленное зыбкими песками гипотез, а вдоль линии горизонта выстроен частокол из ориентирных столбов с вымышленными датами, то Адепты снова спрашивают: почему всем внушают благоговейный трепет перед европейскою наукой, выдаваемой за высший авторитет? Насколько азиатским ученым известно, эта наука, за исключением ее чисто математических и физических отраслей, представляет собою подобие тайного союза для взаимной поддержки и где-то даже восхищения. Они почтительно склоняют головы перед Королевскими обществами физиков, химиков и до некоторой степени даже натуралистов. Но отказываются обращать хотя бы малейшее внимание на совершенно спекулятивные и гипотетические так называемые «науки» современных физиологов, этнографов, филологов и так далее — сборище самовозвеличенных Эдипов, которым не дано найти ответа на загадку Сфинкса-природы, и потому они удушают ее.

Обвиняемые по данному делу, памятуя о вышесказанном, а также отчасти прозревая будущее, полагают, что «историческая трудность», вызванная неисторическим заявлением, вынуждает сделать нечто большее, нежели просто повторно констатировать факт. Они знали, что, будучи в меньшинстве, не имеют шансов быть услышанными и понятыми антагонистически настроенным большинством, и поэтому им не пристало употреблять выражение «мы утверждаем» относительно вопросов, по которым западные профессора придерживаются противоположных взглядов. Если бы группа, так сказать, непризнанных проповедников и исследователей неавторитетных и неузаконенных наук вызвала на поединок августейшее сообщество всемирно известных оракулов, то это было бы расценено как неслыханная наглость. Поэтому их претензии (в этом и других случаях) для начала были бы рассмотрены в предельно уменьшенном масштабе во всех аспектах, кроме психологического. Адептам оккультных искусств лучше хранить молчание при несогласии с «А.Г.Н.» (адептами гипотетических наук) пока они не докажут, хотя бы частично, ложную значимость последних и шаткость их основополагающих научных доктрин. Таким способом они смогли бы заставить своих оппонентов призадуматься над тем, что оккультисты могут быть в конечном итоге правы. Тем не менее полное молчание, которое советуют сейчас хранить, было бы роковым. Помимо подозрений в неспособности полемизировать, оно могло бы вызвать новые недовольства среди честного меньшинства и привести к очередным обвинениям в эгоизме авторов. Именно поэтому Адепты согласились, в пределах допустимого, удовлетворить запросы членов Лондонской Теософской ложи, устранив, по крайней мере частично, несколько самых бросающихся в глаза препятствий и указав, как избежать их в будущем путем изучения ненаучной, но в действительности подлинной, вместо так называемой исторически достоверной, но на самом деле мифической всемирной истории. Они полагают, что этого им удалось добиться (по крайней мере с некоторыми вопрошателями), просто показав им или, вернее, напомнив, что, поскольку ни один исторический факт, как таковой, не может устоять против «предположения Адептов» (историки невежественны в вопросе доримских и догреческих истоков за пределами смутных очертаний этрусков и пеласгов), то в нем не может содержаться никаких реальных исторических несоответствий. Авторы не требуют и не ожидают пощады от критиков, не являющихся членами Теософского Общества. Адепты не намерены просить снисхождения у гипотетических наук, а также взывать к слепой вере членов Лондонской ложи, ибо это противоречило бы их главному принципу: вера должна следовать за знанием. Адепты совершенно довольны, что им разрешили хранить молчание, держа при себе то, что им известно, до той поры, пока не найдется достойный преемник этих знаний. Так они и поступали на протяжении веков и могут подождать еще. Более того, в настоящее время им было бы даже лучше не «привлекать внимания» и не «добиваться уважения». Итак, они предоставляют своей аудитории возможность сначала проверить все их заявления в ярком, хотя и довольно неустойчивом свете современной науки, а затем либо принять эти факты, либо отвергнуть, по усмотрению добросовестных исследователей.

Короче говоря, Адептов, если они действительно являются таковыми, совершенно не должны волновать результаты этой проверки. Они сообщают только то, что имеет для них законную силу, и оперируют лишь фактами.

На очереди — рассмотрение филологических и археологических «трудностей».

Филологические и археологические "трудности"

Здесь сразу два вопроса в одном. Выявлением причины, по которым азиатские ученые вынуждены отказаться от руководства западной исторической науки, можно объяснить их не менее непоколебимое упорство в следовании тому же курсу и в области филологии и археологии. Выражая самое искреннее восхищение изобретательными современными методиками прочтения исторического прошлого народов, к настоящему моменту в большинстве своем прекративших существование, а также изучением развития их языков, ныне мертвых, исследователи восточного оккультизма и даже малообразованные индусские ученые, знакомые со своей национальной литературой, вряд ли станут разделять уверенность западных филологов в надежности их агглютинативных методов применительно к Индии и санскритской литературе. Их веру в эти западные методики подрывают по крайней мере три хорошо изученных обстоятельства (из числа многих других).

1. Из нескольких десятков выдающихся востоковедов даже двое не приходят к единому мнению о verbatim переводе санскритских текстов. Точно так же не наблюдается единодушия в интерпретации предполагаемого смысла неясных отрывков.

2. Хотя нумизматика в меньшей степени базируется на голых догадках, однако, отталкиваясь, так сказать, от прочной основы, от точно установленной даты (поскольку она неизбежно должна вывести на правильную хронологию, а в нашем конкретном случае — на возраст древнеиндийской истории), археологи до сих пор не получили достоверных результатов. По их собственному признанию, они вряд ли могут объяснить, почему в качестве надежных ориентиров были выбраны эры Самват и Саливахан, ибо истинные исходные точки обеих этих эпох находятся за пределами досягаемости европейских востоковедов; тем не менее они без колебаний датировали их начало соответственно «57 годом до и 78 годом после Р.Х.» и приписали вымышленный возраст археологическим реликвиям.

3. Величайшие авторитеты в области индийской археологии и архитектуры, генерал Каннингхем и м-р Фергюссон, являются выразителями двух крайне полярных точек зрения. Археология призвана вырабатывать надежные критерии оценок и, казалось бы, не должна давать поводов для недоумений. Пусть западные эксперты назовут хотя бы одну древнеиндийскую реликвию (будь то рукопись или монумент с надписью либо без оной), возраст которой не вызывал бы споров. Стоит одному археологу определить некую дату, скажем, I веком, другой тут же пытается подтянуть ее поближе к X или XIV столетию христианской эры. Если генерал Каннингхем датирует сооружение сохранившегося храма в Будда Гайе[55] I веком после Р.Х., то, по мнению м-ра Фергюссона, его внешнее оформление было сделано в XIV веке; а несчастные свидетели их полемики вынуждены пребывать в полной растерянности. Обратив внимание на это расхождение во взглядах в «Отчете об археологическом обследовании Индии», честный и одаренный главный инженер Будда Гайи, м-р Дж.Д.Беглар, замечает, что «несмотря на его (Фергюссона) высокий авторитет, его мнением можно решительно пренебречь», и тотчас же выносит свой вердикт: данный храм построен в VI веке. В то время как предположения одного археолога классифицируются другим как «безнадежно ошибочные», идентификация буддийских реликвий этим оппонентом объявляется, в свою очередь, «совершенно несостоятельной». И такая ситуация складывается вокруг любой находки.

Когда «признанные» авторитеты согласятся, по крайней мере между собой, тогда можно будет уличить их в коллективном невежестве. А до тех пор, поскольку их домыслы не могут служить основой для истории, Адепты не имеют ни времени, ни желания оставлять более важные дела ради опровержения пустых гипотез, таких же многочисленных, как и их самонадеянные создатели. Пусть слепые ведут слепых, если не в состоянии воспринимать свет.

Как в «исторической», так и в этой новой, «археологической трудности», а именно в явном анахронизме даты рождения нашего Господа, опять затрагивается проблема «древних греков и римлян». Будучи моложе наших братьев-атлантов, они кажутся опаснее в силу своего непосредственного союза с филологами в нашем споре о буддийских анналах. Профессор Макс Мюллер, самый честный и образованный санскритолог, с которым на редкость единодушны в этом конкретном вопросе большинство его оппонентов, сообщил нам, что «все в индийской хронологии связано с датой рождения Чандрагупты»[56] — Сандракоттоса греков. «Любая из этих дат (в китайской и цейлонской хронологиях) неприемлема, ибо она не согласуется с греческой хронологией...» Только лишь в ярком свете этого нового «александрийского маяка», направленного на несколько синхронизмов, случайно предоставленных греческими и римскими классиками, предлагается сейчас осторожно рассматривать «необычные» заявления «Адептов». Для западных востоковедов исторический буддизм начинается с Ашоки, хотя, даже надев греческие очки, они не могут увидеть ничего дальше периода жизни Чандрагупты. Следовательно, «до этого времени буддийская хронология является традиционной и совершенно абсурдной»[57]. Более того, в Брахманах ничего не сказано о баддха — следовательно, до «Сандракоттоса» они не существовали, и ни буддисты, ни брахманы не имеют права ни на какое описание своей истории, кроме того, что предлагают им западные мыслители. Не иначе как муза истории повернулась спиною к сменявшим друг друга событиям, если «историки» признаются в своей неспособности заполнить огромные лакуны[58] между предполагаемой индо-арийской иммиграцией en masse через Гиндукуш и правлением Ашоки. Не имея ничего более основательного, они прибегают к помощи противоречивых выводов и предположений. А азиатские оккультисты, чьи праотцы составляли летописи, и даже некоторые образованные местные пандиты полагают, что эта задача им по плечу. Однако их слова остаются неуслышанными. Смрити, традиционная история, которая для тех, кто умеет разгадывать ее аллегории, полна безупречной исторической правды и служит путеводною нитью Ариадны в извилистом лабиринте прошлого, недавно была единодушно признана сборником преувеличений, чудовищных басен, «неуклюжей подделкой первых веков новой эры». Ее уже открыто объявили не представляющей никакой ценности не только для составления точных хронологий, но и для общеисторических целей. Так, с помощью произвольных суждений, основанных на нелепых интерпретациях (очень часто являющихся прямым результатом сектантских предубеждений), востоковеды поднялись до уровня филологической ворожбы. Их ученые причуды быстро вытесняют даже в умах многих европеизированных индусов важные исторические факты, что лежат неразгаданными под пластом экзотерической фразеологии пуран и прочей литературы смрити. Следовательно, восточный посвященный должен объявить неверными показания тех востоковедов, которые, злоупотребляя своим дутым авторитетом, проматывают самые священные реликвии его страны, и, прежде чем предъявить свои аргументы, ему следует намекнуть образованным европейским санскритологам и археологам, что в хронологическом аспекте разница сумм их серий гипотетических исторических событий оказывается ошибочной от начала и до конца. Он знает, что одна-единственная неверная цифра в арифметической прогрессии зачастую приводит все вычисления к безнадежной путанице: в результате умножения в этом случае получается, как правило, вместо точной итоговой суммы нечто совершенно неожиданное. Ярким доказательством тому может служить построение западными востоковедами гипотетических хронологий на основе дат, относящихся к некоторым индусским эпохам. При определении возраста какого-либо текста или сооружения они, разумеется, вынуждены ориентироваться с помощью одного из дохристианских периодов истории Индии, вычисленного теоретическим или иным способом. И все же по крайней мере, в одном случае они постоянно жалуются, что совершенно не уверены в правильности определения точки отсчета самой важной из этих эпох. Например, им действительно не известны достоверные даты жизни Викрамадитьи[59], правление которого положило начало эре Самват. По мнению одних, пик славы Викрамадитьи приходился на 56 год до Р.Х., по мнению других — на 86 год, согласно третьим — на VI век христианской эры; в то время как м-р Фергюссон считает, что эра Самват началась не ранее «десятого столетия новой эры». Короче говоря, по словам д-ра Вебера, «мы не располагаем никакими точными данными для доказательства того, что эпоха Викрамадитьи начинается с года его рождения, с какого-то знаменательного события или с года его смерти, либо, наконец, что она не была просто введена им по астрономическим соображениям». В индийской истории было несколько Викрамадитья и Викрамов, ибо это не имя, а почетный титул, как недавно выяснили востоковеды. Можно ли рассчитывать на построение достоверной хронологии, пользуясь такими ненадежными предпосылками, особенно когда, как в случае с эрой Самват, краеугольная дата перемещается по прихоти востоковедов в интервале между I и X веками?

Итак, на поверку, похоже, выходит, что при датировании индийских древностей англо-индийские и европейские археологи часто грешат самыми нелепыми анахронизмами. Что, одним словом, до сих пор они изучали историю математическим способом, пребывая почти в каждом случае в полном неведении относительно первого члена уравнения! Тем не менее они предлагают азиатскому ученому проверить и исправить его собственные даты при мерцающем свете этого хронологического марева. Более того, «член Английского Теософского Общества», безусловно, не станет ожидать от нас доверия к таким западным ориентирам в деле, требующем большой точности! И возможно, он позволит нам придерживаться собственных взглядов, поскольку мы знаем, что наши даты не являются гипотетическими и не подлежат пересмотру. Если такие ветераны археологии, как генерал Каннингхем, похоже, не избежали подозрения и открыто подвергаются критике со стороны своих коллег, то в таком случае палеография едва ли заслуживает названия точной науки. Этого неугомонного любителя древностей неоднократно осуждали и профессор Вебер, и другие за неразборчивое отнесение находок к эре Самват. Другие востоковеды тоже не отличались снисходительностью, особенно те, кто, быть может, под влиянием своих прежних пристрастий к библейской хронологии предпочитают полагаться в вопросах датирования событий индийской истории на собственные эмоции, а не на научную интуицию. Некоторые из них хотели бы заставить нас поверить, что эра Самват «совсем не прослеживается в периоды, предшествующие христианской эпохе». Керн[60] пытается доказать, что индийские астрономы стали исчислять эту эру «только после лета Господнего 1000». Профессор Вебер, язвительно ссылаясь на генерала Каннингхема, замечает, что «другие, наоборот, любую надпись, где упоминается Самват или Самватсара, без колебаний, где только можно, причисляют к эре Самват. Так, например, Каннингхем (в своем докладе «Archaeological Survey of India») прямо относит надпись, датированную “Samv. 5”, к 52 году до Р.Х.» и заканчивает это заявление следующим сетованием: «Следовательно, поскольку в настоящее время, к сожалению, нет ничего другого (кроме этой неизвестной эры), что могло бы служить для нас ориентиром, то в большинстве случаев вопрос о принадлежности той или иной надписи к определенной эпохе и, следовательно, даты, запечатленной на этой надписи, остается открытым».

Это очень существенное признание. Приятно обнаружить такое подобие искренности у европейского востоковеда, хотя это, похоже, представляет угрозу для индийской археологии. Посвященные брахманы знают точные даты своих исторических эпох и потому остаются безучастными к таким откровениям. Они придерживаются взглядов, высказанных некогда Адептами, и никакие новые открытия или видоизмененные гипотезы признанных авторитетов не могут повлиять на их хронологию. И даже если бы западным археологам и нумизматам взбрело в голову изменить дату рождения нашего Господа и Благословенного Спасителя с VII века до Р.Х. на VII век н.э., то это еще больше усилило бы наше восхищение столь удивительным талантом бросаться датами и целыми эпохами, словно теннисными мячами.

Мы откровенно предупреждаем всех искренних и пытливых теософов о том, что бесполезно рассуждать о дате рождения нашего Господа Санггья, отвергая a priori все брахманические, цейлонские, китайские и тибетские исторические данные под весьма надуманным и бесчестным предлогом, будто они не согласуются с хронологией, составленной горсткой греков, посетивших нашу страну через 300 лет после означенного события. Греция никогда не была связана с буддизмом, и даже без учета того факта, что классики взяли эти даты просто на веру у своих почитаемых авторов — нескольких греков, живших за много столетий до них самих, их хронология сама по себе слишком несовершенна, а их исторические летописи в части описания национальных триумфов слишком напыщенны и зачастую прямо противоречат истине, чтобы вызывать доверие у кого-либо менее предвзятого, чем европейский востоковед средней руки. Стараться установить в индийской истории подлинные даты путем соединения этих событий с придуманным «нашествием», одновременно признаваясь, что «мы напрасно ищем в брахманической или буддийской литературе хотя бы намек на завоевания Александра Македонского, и невозможно соотнести какое-либо из исторических событий, связанных с походами Александра, с исторической традицией Индии», — означает нечто большее, нежели простую демонстрацию некомпетентности в этом вопросе: если бы к этому не был причастен профессор Макс Мюллер, мы сочли бы данные высказывания за преднамеренный обман.

Наши нелицеприятные слова, без сомнения, призваны шокировать многих европейцев, воспитанных в трепетном благоговении перед «научным авторитетом», который для них сродни родовому божеству дикарей. Но тем не менее сия отповедь вполне заслужена, как будет видно из нескольких примеров. К таким интеллектуалам, как профессор Вебер, которого мы считаем предводителем немецких востоковедов, питающих любовь к Христу, разумеется, не подходит слово «тупость». При виде того, как продуманно и злонамеренно извращена хронология в пользу «греческого влияния», христианских интересов и его собственных предвзятых теорий, напрашивается другое, и даже более резкое, определение. Какими словами передать чувства, возникающие при чтении такого невольного признания в ученой изворотливости, которое Вебер неоднократно демонстрирует («The History Indian Literature». London, 1878), убеждая в необходимости допустить предположение, что в тот или иной абзац «позднее были внесены поправки», или навязывая фантастические хронологические вставки в тексты, имеющие общепризнанную древность, на том основании, что «в противном случае эти даты окажутся либо слишком далекими, либо слишком близкими»! И это основной лейтмотив всей его политики: fiat hypothesis, ruat coelum! С другой стороны, профессор Макс Мюллер, энтузиаст-индофил, каким он предстает на первый взгляд, втискивает века в свой хронологический наперсток без малейших признаков угрызения совести...

Приведенные примеры весьма показательны, ибо эти два востоковеда являются светилами филологии и индийской палеографии. В угоду их мнениям датируются наши национальные памятники и извращается история нашего народа, что приводит к очень вредным последствиям: история, дабы ввести в заблуждение потомков, пишется ныне на основе ложных анналов и искаженных фактов, которые, исходя из их очевидности, должны приниматься без возражений, как продукт самого честного и тщательного критического анализа. Если профессор Мюллер не желает слышать ни о каком другом подходе к индийской хронологии, кроме греческого, то профессор Вебер обнаруживает греческое влияние (в его представлении, универсальный растворитель) на развитие индийской религии, философии, литературы, астрономии, медицины, архитектуры и так далее. В подкрепление этого ложного вывода используются изощреннейшая софистика и абсурднейшие этимологические умозаключения. Если с помощью сравнительной мифологии и удалось что-то доподлинно установить, то это факт, что западные основополагающие религиозные идеи и большая часть западных богов были заимствованы греками из религий, процветавших в Северной Индии — колыбели основного эллинического ядра. Сейчас этот факт полностью игнорируется, ибо он вносит помехи в работу отлаженного механизма критики. И хотя нет ничего разумнее вывода, что греческие астрономические термины были унаследованы от родительского языка, профессор Вебер пытается убедить нас, что «тем не менее именно греческое влияние вдохнуло жизнь в индийскую астрономию».

Короче говоря, почтенные предки индусов заимствовали астрономическую терминологию и даже свои зодиакальные знаки, а также обучились искусству наблюдения за звездами у эллинического младенца! Это доказательство влечет за собою следующее: впредь относительная древность астрономических текстов должна определяться по наличию или отсутствию в них названий созвездий и зодиакальных знаков; первые имеют явно греческое происхождение, для последних характерны «санскритские названия, переведенные с греческого». Таким образом, «“Книга Законов Ману”, в которой они (планеты) не упоминаются», считается древнее Свода Законов Яджнавалкьи[61], в котором «говорится о поклонении им» (с. 249—250) и так далее. Но санскритологами разработан еще один, более совершенный способ «безошибочного» определения возраста текстов, помимо ориентации по названиям созвездий и зодиакальных знаков, а именно: любое случайное упоминание в них слова «явана» в каждом случае переводится как «греки». Нас уверяют, что это единственно возможная проверка, если не считать «внутренней хронологии, вытекающей из характера самих работ и содержащихся в них цитат». В результате — абсурдное заявление, будто «индийские астрономы постоянно упоминают яванов как своих учителей». Следовательно, их учителями были греки, поскольку для Вебера и иже с ним «явана» и «греки» — взаимозаменяемые понятия. Но, как оказалось, индийский титул Яваначарья принадлежал одному-единственному греку, а именно Пифагору, точно так же, как Шанкарачарья — титул лишь одного индусского философа; и древние арийские астрономы цитировали его высказывания с целью критического их рассмотрения и сопоставления с доктринами своей астрономической науки, унаследованной от собственных предков и усовершенствованной задолго до него. Почетное звание Ачарья (учитель) было присвоено ему наряду с другими образованными астрономами и мистиками; и это, разумеется, не означает, что Пифагор или какой-нибудь другой греческий «учитель» был обязательно единственным учителем брахманов.

На протяжении многих веков до того, как «греки Александра Великого» распространили «свое влияние» на Джамбу-двипу, слово «Yavana», производное от «Yuvan» («молодой» или «более молодой»), широко использовалось для обозначения людей более молодой расы. Индусам были известны яваны севера, запада, юга и востока. До греков это прозвище получили персы, индо-скифы и другие народы. Аналогичную параллель можно провести и в наши дни. Любого иностранца тибетцы называют «пелинг»; китайцы именуют европейцев «рыжеволосые дьяволы», а мусульмане любого не исповедующего ислам зовут «кафир». Будущие профессоры Веберы, следуя показанному им сейчас примеру, через 10 000 лет, вероятно, смогут утверждать на основании сохранившихся к тому времени фрагментов мусульманской литературы, что незадолго до начала их эры в Кафиристане была написана Библия, а жившие там англичане, французы, русские и немцы перевели ее для себя или «сочинили» под «влиянием магометанства». Если в «Юг-пуране» из «Гарга-самхиты» говорится о походе яванов «до Паталипутры»[62], значит, вся Индия была захвачена либо македонцами, либо селевкидами! Но разумеется, нашему западному критику неизвестно, что Айодхья Рамы в течение двух тысячелетий отражала набеги различных монгольских и прочих урало-алтайских племен, помимо индо-скифских, со стороны Непала и Гималаев. Похоже, что профессор Вебер окончательно запугал себя призраком разбуженного им же самим явана, если допытывается, «действительно ли под словом яваны подразумеваются греки... или, быть может, только их индо-скифские и прочие потомки, за которыми впоследствии было закреплено это имя». Ему следовало бы прибегнуть к этому здравому сомнению вместо менторского тона и во многих других случаях.

Но... если пропалывать предрассудки вилами, то они никогда не переведутся. После поверхностного знакомства с истиной выдающийся ученый хотя и поколебался в своих убеждениях, но тем не менее возобновил обвинения с новой силой. Нас очень удивило свежеиспеченное открытие, что Асурамайя[63], расы. Индусам были известны яваны севера, запада, юга и востока. До греков это прозвище получили персы, индо-скифы и другие народы. Аналогичную параллель можно провести и в наши дни. Любого иностранца тибетцы называют «пелинг»; китайцы именуют европейцев «рыжеволосые дьяволы», а мусамый древний астроном, неоднократно упоминаемый в индийском эпосе, «идентичен греческому Птолемею». Причиной сего умозаключения стало то, что «имя последнего, как мы видим из надписей Пиядаси, превратилось в индийское Турамайя, из которого очень легко могло возникнуть имя Асурамайя; и с тех пор, в более позднем переводе... сей Майя четко отождествился на Западе с Ромака-пура».

Если бы «надписи Пиядаси» были обнаружены на месте древней Вавилонии, то можно было бы предположить, что слово «Турамайя» произошло от «Тураномайя» или, вернее, «манья» (mania). Однако если учесть, что надписи Пиядаси, несомненно, связаны с Индией, а этим титулом обладали лишь два царя, Чандрагупта и Дхармашока, тогда какое отношение имеет «греческий Птолемей» к «Турамайе», а сами греки — к «Асурамайе», кроме разве что еще одного повода затащить индийского астронома под сень оболванивающего «греческого влияния», произрастающего на «анчарном древе» западной филологии? Далее мы узнаем, что поскольку «Панини однажды упомянул яванов, то есть греков, и объяснил образование слова yavanani, к которому, согласно “Варттике”, необходимо добавить слово lipi — “рукопись”, то, следовательно, это слово означает “рукопись яванов”», — то есть греков и никого другого.

Будут ли немецкие филологи (столь долго и тщетно пытавшиеся объяснить это слово) чрезвычайно удивлены, если им расскажут, что они еще больше удалились от истины? Что yavanani означает вовсе не «греческий письменный документ», а любое иностранное литературное произведение? Что отсутствие слова «рукопись» в древних текстах, за исключением упоминания имен иноземцев, ни в коей мере не предполагает, что они не были знакомы ни с какими-либо иными, кроме греческих, литературными трудами или что у них не было своих собственных до появления Панини... (по теории профессора Макса Мюллера)? Ибо дэванагари имеет тот же возраст, что и Веды, и признается настолько священным, что брахманам вначале под страхом смерти, а позднее — под угрозою вечного гонения на них не разрешалось даже упоминать его название в присутствии непосвященных; и менее всего — рассказывать кому-либо о существовании тайных храмовых библиотек.

Таким образом, под словом yavanani, «к которому, согласно “Варттике”, необходимо добавить слово lipi — “писание”», всегда подразумевается «письменный документ» всяческих иноземцев вообще, будь то финикийцы, римляне или греки. Что до нелепых предположений профессора Макса Мюллера о том, что письменность «в Индии не использовалась в литературных целях» до наступления эпохи Панини (опять же, согласуясь с разрешением греков), то этот вопрос рассмотрен одним чела в последнем номере данного журнала.

Аналогичным образом для западных ученых остались неизвестными некоторые нижеследующие очень важные факты (какими бы неправдоподобными они ни казались). Во-первых, арийская Великая война, Маха-Бхарата, и Троянская война, описанная Гомером, обе, являясь плодом воображения в части биографий отдельных персонажей и второстепенных действующих лиц, но в основе своей будучи подлинно историческими относятся к одному циклу событий, поскольку в этих бессмертных эпосах многие столетия (включая разделение разных народов и рас, ошибочно приписанных только к Центральной Азии) были спрессованы до масштабов одной драмы, разворачивавшейся в течение всего лишь нескольких лет. Во-вторых, в те незапамятные времена предки арийских греков и арийских брахманов были так же тесно связаны и переплетены между собою, как нынешние арии и так называемые дравиды. В-третьих, до появления исторического Рамы, с которого началась непрерывная династия правителей Удайпура[64], Раджпутану[65] населяло столько же прямых потомков «греков» постатлантического периода, сколько и в поселениях, возникших после Трои и лежащих в основании других городов, построенных до наступления эпохи Magna Graecia, быстро ассимилировавшихся эллинами предков современных раджпутов. Те, кому знакомо истинное значение древних эпических произведений, не могут не призадуматься, что же все-таки предпочтительнее для этих интуитивных востоковедов: прослыть обманщиками или обманутыми, и из сострадания они готовы поделиться с ними своими сомнениями[66]. На какие мысли наводит попытка профессора Вебера при «определении более точного места Рамаяны (названной им “искусственным эпосом в истории литературы”) вывести гипотезу о том, что «изменения, которые претерпели жизнеописания Рамы в руках Вальмики, вызваны знакомством с серией мифов о Трое; и я также попытался определить более точное место этого произведения в истории литературы. И пришел к выводу, что время его написания должно быть где-то в начале христианской эры, но в любом случае в одну из эпох, когда уже было установлено влияние Греции на Индию»! Это уже безнадежный случай. Если наличествующая в тройном индийском эпосе «внутренняя хронология», а мы бы добавили, и внешнее соответствие вещей, не открыла глаза сверхкритичных профессоров на многие исторические факты, содержащиеся в его поразительных аллегориях; если многозначительные упоминания о «черных яванах» и «белых яванах», указывающие на существование совершенно различных народов, было полностью ими проигнорировано[67]; а перечисление в Махабхарате множества рас, народов, племен, кланов (с отдельными характеристиками для каждого из них на санскрите) не побудило проследить их этническую эволюцию и идентифицировать их с нынешними европейскими потомками, то трудно ожидать от их учености чего-либо, кроме мозаики наукообразных догадок. Упомянутый научный метод критического анализа однажды может привести к единству мнений о том, что буддизм целиком взят из «Жития Варлаама и Иосафата»[68], написанного святым Иоанном Дамаскином, или что наша религия была скопирована с известной римско-католической легенды VIII века, в которой Владыка Гаутама фигурирует как христианский святой; и, наконец, что Веды были написаны в Афинах под руководством святого Георгия, божественного преемника Тезея. Боясь не упустить ничего, что доказывало бы полное одержание Джамбу-двипы демоном «греческого влияния», д-р Вебер мстительно бросает последнее оскорбление в лицо Индии, замечая, что если «шпили в западной архитектуре обязаны своим происхождением имитации буддийских ступ... то, с другой стороны, в большинстве древних индусских сооружений, несомненно, чувствуется греческое влияние». У доктора Раджендра Лала Митры есть все основания протестовать «патриотично против идеи какого-либо греческого влияния на развитие индийской архитектуры». Если его национальная литература приписывается «греческому влиянию», то уж по крайней мере могли бы пощадить хотя бы храмы. Можно понять, как Египетский зал Британского музея в Лондоне отражает влияние разрушенных храмов на Ниле; но гораздо более трудная задача, даже для немецкого профессора, — доказать, что архаичные строения древней Арьяварты предвещали проявление гения ныне покойного и оплакиваемого сэра Кристофера Рена![69] В результате этого палеографического грабежа Индия лишилась права собственности. Даже медицина приписывается некоему эллинистическому влиянию. Нам говорят (на этот раз Рудольф фон Рот), что «только сопоставление принципов индийской медицины с таковыми греческой позволяет судить о происхождении, возрасте и достоинствах первой», а «a propos предписания Чараки[70] об обязанностях врача по отношению к своему пациенту, — добавляет доктор Вебер, — он цитирует некоторые поразительно совпадающие выражения из клятвы Асклепиада»[71]. Итак, западными учеными установлено, что Индия эллинизирована с головы до ног и до прихода греческих врачей не имела даже собственной медицины.

Место Шакьямуни в истории

Ни один востоковед, за исключением, пожалуй, настолько рассудительного, чтобы не сказать, глубокомысленного, как профессор Вебер, так яростно не опровергает индусскую и буддийскую хронологию, как профессор Макс Мюллер. Совершенно ясно, что если он и индофил, то никак не буддофил. Вот и генерал Каннингхем, несмотря на некоторую независимость в своих археологических изысканиях, соглашается с ним сверх всякого благоразумия, не принимая во внимание возможных будущих открытий[72]. Мы вынуждены, в свою очередь, возразить этому великому оксфордскому профессору. Свидетельствам пуран и «Махаванши», которые он также считает безнадежно запутанными и противоречивыми (хотя историк сэр Эмерсон Теннент[73] с большой теплотой отзывается об исключительной точности этого цейлонского исторического произведения), он противопоставляет греческих классиков и их хронологию. Для него существуют только «нашествие Александра», «завоевание» и «посланец Селевка-Победителя[74] — Мегастен», несмотря на то, что в брахманских летописях нет ни малейшего намека на это «завоевание»; и, хотя в любой надписи Пиядаси упоминаются имена Антиоха, Птолемея, Мага, Антигона[75] и даже самого Александра Великого в качестве вассалов царя Пиядаси, этого македонца упорно величают «завоеватель Индии». Другими словами, если каждое случайное упоминание об Индии, встречающееся у любого малоизвестного греческого автора, надо принимать безоговорочно, то все индийские свидетельства, литературные или археологические, следует рассматривать в самую последнюю очередь. Пока они не будут проверены оселком эллинистической непогрешимости, по мнению профессора Вебера, их надо воспринимать как «всего лишь безусловно пустое бахвальство». Ох уж это неподражаемое западное чувство справедливости![76]

Оккультные анналы свидетельствуют об обратном. В них сказано (и пусть докажут, что это не так), что Александр Великий никогда не вторгался в Индию далее Таксилы, которая даже не вполне соответствует современному Аттоку. Ропот в войсках Александра Македонского начался именно в этом месте, а не в Hyphasis, как утверждается. Поскольку он никогда не ходил на Гидасп, или Джелам, поэтому не мог оказаться и на Сатледже[77]. Точно так же Александр никогда не основывал сатрапий, или греческих колоний, в Пенджабе. Единственные поселения, оставшиеся после него и известные брахманам, насчитывающие несколько десятков покалеченных солдат и туземок, насильственно взятых ими в жены, были разбросаны вдоль Кармании и Дранджиана, тогдашних естественных границ Индии. И если не считать колонистами многие тысячи убитых и тех, кто навеки остался под раскаленными песками Гедрозии, там не было никаких иных, кроме существовавших в богатом воображении греческих историков. Хваленое «покорение Индии» ограничивалось районами, расположенными между Карманией и Аттоком на востоке и западе и Белуджистаном и Гиндукушем — на юге и севере, то есть странами, которые в представлении тогдашних греков составляли всю Индию. Построенные им на Гидаспе флоты — фикция; а его «победоносное шествие через всю сражавшуюся армию Индии» — еще одна выдумка. Однако речь сейчас пойдет не о «мировом завоевателе», а скорее о мнимой точности и даже недостоверности сообщений его военачальников и соотечественников, чьи смутные воспоминания, использованные классическими писателями, причислены ныне к категории безупречных доказательств, по которым сверяют хронологию раннего буддизма и древнеиндийской истории.

Против буддийской и китайской хронологий используются показания таких классиков, как Флавий Арриан[78]. Никто не должен сомневаться в личных свидетельствах этого добросовестного автора, как если бы он сам был очевидцем всего происходившего, а не Мегастен. Но когда стало известно, что он создавал летописи по не дошедшим до нас работам Аристобула и Птолемея, а они использовали в своих описаниях тексты, составленные другими авторами, которые и в глаза не видали произведений Мегастена или Неарха[79]; и когда знающим обо всем этом западные историки сообщают, что среди работ Арриана книга VII из «Anabasis of Alexander» является «главным авторитетным источником по вопросу покорения Индии (к сожалению, в ней есть пробел в 12-й главе», становится понятным, как ненадежны эти авторитетные свидетельства, которые Запад использует для построения индийской хронологии. Арриан жил спустя более чем 600 лет после смерти Будды; Страбон — через 500 лет; Диодор Сицилийский[80], вполне заслуживающий доверия составитель! — примерно в I веке; Плутарх — более 700 лет Anno Buddhae[81], а Квинт Курций[82] — спустя тысячу лет! И когда в довершение ко всей этой армии очевидцев, выступающих против буддийских анналов, наши олимпийские критики сообщают читателям, что работы последнего из названных авторов — самого ошибочного (в географическом, хронологическом и историческом смысле) из когда-либо живших — «наряду с греческой историей Арриана представляют собою самый ценный источник сведений о военной деятельности Александра Великого», тогда непонятно, каким чудом его биографы не изобразили его, подобно Леониду, защитником Фермопильских перевалов[83] в Гиндукуше против нашествия первых ведических брахманов «с Амударьи». К тому же буддийские даты либо отвергаются, либо принимаются pro tempore. Индусы могут также негодовать против предпочтения, отдаваемого показаниям греков (по крайней мере тех, кто отмечен в индийской истории в основном как поставщики в Джамбу-двипу всех греческих и римских пророков, известных или неизвестных там дотоле), противоречащим их собственным летописям и истории. «Греческое влияние» в Индии действительно чувствуется, но в этом и только в этом отношении. Греческие девицы, упомянутые как предмет торговли, интенсивно ввозимый в Индию, персидские и греческие явани, стали праматерями современных профессиональных танцовщиц, которые до того времени были непорочными девственницами внутренних храмов. Союз с Антиохами и Селевками-Победителями породил плод ничем не лучше гнилого яблока Содома. Паталипутра (как и пророчествовал Гаутама Будда) нашла свою судьбу в водах Ганги, будучи дважды до этого почти разрушенной небесным огнем, подобно Содому.

Но вернемся к нашей главной теме. «Противоречия» между цейлонскими и китайско-тибетскими хронологиями в действительности ничего не доказывают. Если в китайских анналах Сю ошибочно расшифровывалось в пользу Китая вместо Тибета пророчество нашего Господа о том, что «через тысячу лет после того, как Он погрузится в нирвану, Его доктрины достигнут севера», то эта неточность была исправлена в большинстве храмовых хронологий после XI столетия эры Цинь. Помимо того, что теперь оно может быть отнесено к другим событиям, связанным с буддизмом, о которых Европе ничего не известно, следует учитывать то обстоятельство, что Китай, или Tzina, датирует появление своего нынешнего названия только 296 годом буддийской эры[84] (согласно распространенной хронологии, это первый Huang династии Цинь): следовательно, Татхагата[85] в своем общеизвестном пророчестве не мог указать под этим названием Китай. Это заблуждение присуще даже некоторым буддийским комментаторам, хотя истинный его смысл сохранен ближайшими учениками Будды. Под Прославленной подразумевается страна, простирающаяся на большое расстояние от озера Манасаровара, далеко за пределами того района Химавата[86], где с незапамятных времен обитали великие «учителя Снежной гряды». Это были великие Шрамана-ачарьи[87], предшествовавшие Ему и обучавшие Его; их скромные последователи по сей день пытаются постичь и Его, и их учение. Это пророчество сбылось с точностью до дня и подтверждается математическими расчетами и тибетской исторической хронологией так же, как и китайской. Архат Кашьяпа[88] из династии Мориа, основанной одним из Чандрагупт близ Паталипутры, покинул монастырь Панч-Куккутарама с миссионерской целью после видения нашего Господа в 683 году эры Цинь (436 год по западному летосчислению) и в том же году достиг великого озера Бод-юл. Именно в этот период истекал предсказанный тысячелетний срок. Этот Архат принес с собою пятую статую Шакьямуни из числа семи золотых скульптур, сделанных после его физической смерти по приказу первого Совета, и закопал ее в землю в том самом месте, где семью годами позднее был построен первый гомпа (монастырь), в котором жили самые первые буддийские ламы. И хотя обращение всей страны в новую веру произошло только в начале VII века (западного летосчисления), тем не менее благой Закон достиг севера в предуказанное время и никак не раньше. Поскольку первая из золотых статуй была украдена у бхикшу[89] Сали Сюки грабителями и переплавлена в годы правления Дхармашоки, который отправил миссионеров за пределы Непала. Вторую постигла аналогичная судьба еще до того, как она достигла озера Бод-юл. Третья была отнята примерно в 423 году буддийской эры (120 год до Р.Х.) у варварского племени бон[90] китайским военачальником, который преследовал его до пустыни Шамо. Четвертая утонула в III веке христианской эры вместе с кораблем, перевозившим ее из Магадхи в направлении взгорья Чанг-чен-дзонга. А пятая была доставлена как раз вовремя к месту назначения Архатом Кашьяпой. Так же как и две последние...[91]

С другой стороны, южные буддисты, во главе с цейлонскими, начинают свои летописи со следующего события.

Они утверждают на основании своей национальной хронологии, что Виджая — сын Синхабабы, правителя Лалы, небольшого царства или княжества, располагавшегося на р. Гандак в Магадхе, был выслан своим отцом за буйство и разврат. Отправленный вместе с товарищами плыть в океане по воле волн (после того как они в знак покаяния обрили свои головы наголо на манер буддистов-бхикшу), он достиг берегов Ланки. Ступив на землю, он со своими приятелями легко завладел островом, населенным дикими племенами, известными под названием «якши». Это исторический факт (неважно, в какой год и в какую эпоху он произошел), и цейлонские летописи, независимо от буддийских хроник, указывают, что он имел место за 382 года до Душтагамани, то есть в 543 году до христианской эры). Итак, в священных буддийских анналах запечатлены слова нашего Господа, произнесенные Им незадолго до своей кончины. В «Махаванше» (VIII, 1—4) сказано, что Он обратился с ними к Сакре, когда, находясь в окружении большого количества Дэват (Дхиан Коганов) и пребывая уже «в возвышенном состоянии непрерываемой нирваны, сидел на троне, на котором она достигается». В наших текстах Татхагата адресовал их своим собравшимся ученикам и бхикшу через несколько дней после своего окончательного развоплощения: «Один Виджая, сын Синхабабы, царя земли Лала, в сопровождении 700 человек только что высадился на берег Ланки. Господь Дхиан Будд (Дэв)! Мое учение будет распространено в Ланке. Защити его и Ланку!» Эта речь, как оказалось позднее, была пророческой. Феномен, известный сейчас как ясновидческое предвидение, объясняет вполне естественными причинами природу пророческих изречений, не прибегая к антинаучной теории о чуде, поэтому смех некоторых востоковедов по этому поводу кажется неуместным. Можно провести параллель между опоэтизированными религиозными приукрашиваниями в «Махаванше» и таковыми же в летописях каждой религии — в христианстве их не меньше, чем где бы то ни было. Непредвзятый ум сначала попытается постичь их истинный и не очень глубоко спрятанный смысл, прежде чем высмеивать и выражать презрительное недоверие. Кроме того, в упомянутых ранее тибетских Писаниях есть более уравновешенная запись этого предсказания, почтительно сделанная племянником царя Аджатасатру. Эти Писания, как сказано выше, находятся в распоряжении лам монастыря, построенного Архатом Кашьяпой, ибо представители династии Мориа и их потомки, будучи более прямыми, чем раджпуты Гаутамы, наследниками властителей Нагара (места, отождествляемого с Капилавасту[92]), имеют самые законные права на все им принадлежащее. Для буддиста-эзотерика эти пророческие слова все еще вибрируют в пространстве, и вместе с истинным обликом Сугаты[93], который их произнес, они присутствуют в ауре каждого атома Его реликвий. Это, спешим оговориться, не является доказательством только для психологов. Но есть другое свидетельство — историческое, то есть совокупные показания наших религиозных хроник. Филологи их не видели, но это не является основанием для утверждений, что они не существуют.

Ошибка южных буддистов кроется в датировании нирваны Санггья Панчена днем его действительной физической смерти, в то время как Он достиг этого состояния более чем за 20 лет до своего развоплощения, о чем говорилось выше. С хронологической точки зрения южане правы в том, что датировали Его смерть 543 годом до Р.Х. и указали, что один из великих Советов проходил через 100 лет после означенного события. Но тибетские Коганы, у которых есть все документы, связанные с последними 24 годами Его внешней и внутренней жизни, о которой не знает ни один филолог, могут доказать, что в действительности нет никаких расхождений между тибетскими и цейлонскими хронологиями, вопреки утверждениям западных востоковедов[94]. Поскольку с точки зрения профанов Благородный родился в 68 г. бирманской эры Eeatzana, установленной Eeatzana — Анджаной, царем Девадаха, а для посвященных — в 48 году той же эры, в одну из пятниц месяца мая на прибывающей луне. А в 563 г. до начала христианского летосчисления Татхагата достиг полной нирваны, умерев, как правильно констатировано в «Махаванше», в 543 г., в тот день, когда Виджая высадился со своими спутниками на Цейлоне, как и пророчествовал Локанатха[95], наш Будда.

Судя по всему, у профессора Макса Мюллера это пророчество вызывает насмешку. В главе о буддизме (в его «Истории древней санскритской литературы»), названном им «фальшивою» религией, выдающийся ученый вроде бы негодует против такого беспрецедентного заявления. «Далее нам предлагают поверить, — пишет он, — что цейлонские историки датировали зарождение Виджайской династии на Цейлоне 543 годом на основании своей священной хронологии» (то есть пророчества Будды!), в то время как «нам (филологам) тем не менее не сообщили, по каким каналам цейлонцы получили свою информацию о точной дате смерти Будды». В этом язвительном замечании можно выделить два пункта: первый — намек на лжепророчество нашего Господа и второй — бессовестную подделку хронологических записей, наподобие той, что совершил Евсевий, знаменитый епископ Кесарии, вошедший в историю с репутацией человека, который совершил «искажения всех египетских хронологических таблиц с целью их синхронизации». Что же касается обвинения, то следует спросить профессора Макса Мюллера, почему он не может относиться к пророчествам нашего Шакьясинха с таким же почтением, с каким и мы рассматривали бы предсказания его Спасителя, доведись нам когда-нибудь написать правдивую историю «галилейского» Архата. Относительно же второго обвинения нужно напомнить этому выдающемуся филологу о хрустальном замке, в котором живут и он, и все христианские историки. Их неспособность доказать, почему именно 25 декабря считается истинным днем Рождества Христова, и, следовательно, определить возраст и год смерти своего Аватары (даже для собственного народа), намного очевиднее наших затруднений в обосновании даты ухода Будды для других народов. Полный провал их попытки установить с помощью других свидетельств, за исключением традиционных, исторически не доказанный ими факт (если он был вообще) его существования должен приободрить более честных исследователей. Когда христианские историки смогут на основании неоспоримых исторических доказательств подтвердить библейскую и экклезиастическую хронологию, тогда они будут лучше, чем теперь, подготовлены к своему излюбленному занятию — не оставлять камня на камне от языческих хронологий.

«Каналом», через который цейлонцы получили информацию, послужили двое бхикшу, которые покинули Магадху, чтобы последовать за своими опальными братьями в ссылку. Без особого усилия над воображением можно, пожалуй, допустить, что способность учеников Сиддхартхи Будды передавать мысли посредством психических токов была такою же, если не больше, чем у пророка Илии, которому приписывается дар яснознания на любом расстоянии о том, что происходит в царской спальне. Ни один востоковед не правомочен отвергать свидетельства священных писаний других народов и одновременно выражать доверие намного более противоречивым и запутанным показаниям своих собственных, используя одну и ту же систему доказательств. Если профессор Мюллер в душе является скептиком, тогда пусть он открыто выскажется: только скептик, который беспристрастно борется с предрассудками, имеет право прибегать к презрительной интонации по отношению к любой нехристианской религии. И только с целью информирования непредвзятых исследователей имеет смысл сличать показания исторических источников, а не психологических. Тем временем, анализируя некоторые возражения и разоблачая опасную логику нашего критика, мы можем предоставить теософам еще несколько фактов, касающихся обсуждаемой темы.

Теперь, когда мы узнали в общих чертах мнение профессора Макса Мюллера об этом, так сказать, прологе к буддийской драме, где героем выступает Виджая, что он скажет о подробностях этого сюжета? Каким орудием пользуется он для расшатывания краеугольного камня хронологии, на котором базируются и от которого зависят все другие буддийские даты? Где точка опоры в рычаге критики, который он применяет против азиатских исторических фактов? Перечислим три основных выделенных им момента, снабдив их комментариями. Он начинает со следующих предпосылок:

1. «...Если, таким образом, начальная точка северо-буддийской хронологии окажется чисто гипотетической, основанной на пророчестве Будды (как оно и есть на самом деле), то трудно будет избежать такого же вывода о дате смерти Будды, объявленной буддистами Цейлона и Бирмы...» (с. 266). «...“Махаванша” начинается с повествования о трех удивительных визитах на Цейлон, совершенных Буддой еще при жизни» (с. 269). «Виджая — имя основателя первой династии (на Цейлоне) — означает “Завоеватель”, а такая личность скорее всего никогда не существовала» (с. 268). Это обстоятельство, как он полагает, делает несостоятельной буддийскую хронологию.

Вышесказанное можно дополнить следующим:

Вильгельма I, короля Англии, обычно называют Завоевателем; кроме того, он был незаконным сыном Роберта, герцога Нормандского, по прозвищу le Diable. Мы слышали, что на эту тему была написана классическая опера «Роберт-Дьявол». Следовательно, имеем ли мы право говорить, что Эдуард Исповедник, саксонцы и все, что происходило вплоть до момента объединения семейств Йорка и Ланкастера при Генрихе VII, в новый исторический период Англии было «вымышленным преданием» и «такая личность, как Вильгельм Завоеватель скорее всего никогда не существовала»?

2. Продолжая свое препарирование, критик говорит, что «в списке тридцати трех буддийских Патриархов... приводятся даты их смерти, начиная с Шакьямуни, который умер в 950 году до Р.Х., и кончая Хуи-ненгом[96], почившим в 713 году н.э. Этот перечень несет на себе, как и все китайское, отпечаток наивысшей хронологической точности. Однако первое звено в этой длинной цепи Патриархов имеет сомнительный характер». С точки зрения западной истории, «если... точная цейлонская хронология начинается в 161 году до Р.Х., то резонно предположить, что на Цейлоне существовала традиционная местная хронология, выходившая за пределы этой даты...» «Следовательно... то, что происходило раньше... является всего лишь вымышленным преданием».

Хронология апостолов и дат их жизни никогда не была подтверждена исторически. История папства общепризнанно считается «туманной». Еннодий из Павии[97] (V век) был первым, кто обратился к римскому епископу Симмаху[98], бывшему пятьдесят первым по счету апостолом, как к «папе». Таким образом, если бы нам пришлось писать историю христианства и делать замечания по поводу ее хронологии, то мы могли бы сказать, что поскольку не было предшествующих пап и поскольку апостольская ветвь началась с Симмаха (498 год н.э.), то, следовательно, все христианские хроники начиная от Рождества Христова и до VI века являются «измышленными преданиями», а вся христианская хронология по сути своей — «чисто гипотетической».

3. Наш оксфордский профессор презрительно указывает на две несовпадающие даты в буддийской хронологии. Он считает, что если Виджая высадился на берег Ланки в тот же день, когда Будда достиг нирваны (то есть умер), тем самым подтвердив пророчество последнего, тогда, «если Будда был истинным пророком, цейлонцы совершенно правильно утверждают, что он скорее всего умер в год Завоевания, то есть в 543 году до Р.Х.» (с. 270). С другой стороны, у китайцев есть собственная буддийская хронология и она... не согласуется с цейлонской. «...Биография Будды (с 1029 по 950 год до н.э.) основана на его собственном пророчестве о том, что по прошествии тысячелетия после его смерти произойдет обращение Китая в буддизм. Поэтому если Будда был истинным пророком, то он, вероятно, жил примерно за тысячу лет до Р.Х.» (с. 266). Но эта дата противоречит цейлонской хронологии, а значит... Будда был лжепророком. Что же касается другого, «первого и самого важного звена» в цейлонской, так же как и в китайской хронологии, то «оно крайне слабо». В цейлонской версии «Виджаю необходимо было снабдить сверхъестественной генеалогией» и «поэтому пророчество было придумано» (с. 269).

На приведенные выше аргументы можно возразить так.

Поскольку ни в одной из мировых летописей, кроме Евангелия от Матфея (1, 1-17) и Луки (3, 23—38), не обнаружено никакой «точной или неточной» генеалогии Иисуса и поскольку оба этих источника весьма существенно отличаются друг от друга, несмотря на то что описанная в них личность является самою известною в западной истории и в этом случае можно было бы ожидать наибольшей точности; следовательно, согласно казуистической логике профессора Макса Мюллера, если Иисус «был истинным пророком, то он должен быть потомком Давида по линии Иосифа (Евангелие от Матфея) и опять же «если он был истинным пророком», тогда христиане «доказывают совершенно обоснованно, что он, вероятно», был потомком Давида по линии Марии (Евангелие от Луки). Более того, поскольку обе эти генеалогии явно не стыкуются между собою и пророчества поистине «измышлены» теологами послеапостольского периода (или, если угодно, давние предсказания Исайи и ветхозаветных пророков, не относящиеся к Иисусу, были подогнаны под него, как теперь признают современные английские исследователи Библии, интерпретаторы, имеющие духовный сан), и, кроме того, поскольку согласно аргументации профессора, в случаях с буддийской и брахманской хронологиями, «традиционными и полными абсурда... каждая попытка привести их в соответствие друг с другом заканчивалась неудачей» (с. 266), становится ли библейская хронология и генеалогия менее таковыми? Имеем ли мы право в ответ на то, что в приведенных цитатах Гаутаму Будду назвали лжепророком, заявлять, что Иисус точно так же является «ложным пророком»? А если Иисус был истинным пророком, несмотря на существующее разногласие между авторитетными источниками, почему тогда на том же основании не объявить таковым и Будду? Буддийские пророчества должны подвергаться сомнению параллельно с христианскими.

Предсказания древних прорицательниц вызывают сегодня лишь снисходительную улыбку; но ни один треножник, когда-либо установленный древними пифиями, не был таким шатким, как хронологическая триада, стоя на которой, этот востоковед изрекает свои непреложные истины. Кроме того, его аргументация, как показано, является обоюдоострой. Если цитадель буддизма можно разрушить критическим подкопом профессора Макса Мюллера, тогда pari passu бастион христианства будет погребен под ее обломками. Или только христиане являются монополистами в сфере нелепых религиозных «измышлений» и ревностной защиты своих авторских прав?

В заключение скажем, что год смерти Будды правильно указан м-ром Синнеттом в «Эзотерическом буддизме», где даты соответствуют эзотерическим расчетам. И одни только эти вычисления, если их объяснить, сняли бы все возражения, выдвигаемые, начиная с «Истории древней санскритской литературы» профессора М.Мюллера и кончая последними «свидетельствами» — доказательствами в «Reports of the Archeological Survey of India». В «Махаванше» цейлонская эра показана правильно во всех отношениях, за исключением факта сокрытия упомянутой нирваны, великой тайны Самма-Самбудды[99] и Абхиджны[100], остающейся по сей день неизвестной профанам, хотя о ней, безусловно, знал бхикшу Маханама — дядя царя Дхатусены; но ее нельзя было объяснить в такой работе, как «Махаванша». Кроме того, сингальская хронология во всех деталях соответствует бирманской. Независимо от религиозной эпохи, именуемой нирванической эрой и берущей начало с года смерти Будды, существуют две исторические эры, как было недавно показано епископом Биганде («Жизнь Гаутамы»). Одна из них длилась 1362 года и закончилась в 1156 г. христианского летосчисления; другая подразделялась на две небольшие эпохи, следовавшие одна за другою, последняя из которых продолжается поныне. Начало первой промежуточной эпохи, насчитывавшей 562 г., приходится на 79 г. н.э. и совпадает с индийскою эрой Шака. Поэтому сей образованный епископ, которого трудно заподозрить в пристрастии к буддизму, признает 543 г. как дату нирваны Будды, так же как м-р Тернер, профессор Лассен и другие.

Упомянутые несоответствия между 14 различными датами нирваны, которые насчитал Чома де Кёрёш[101], не имеют никакого отношения к Nyr-Nyang. Они были вычислены для нирван предшественников, бодхисатв и предыдущих воплощений Санггья, а этот венгр вычитал их в различных книгах и ошибочно приписал последнему Будде. Европейцы не должны забывать, что этот энтузиаст действовал против воли лам во время своего пребывания у них и что, кроме того, он почерпнул больше сведений о доктринах еретиков дугпа, нежели ортодоксов гелугпа. Утверждение этого «великого авторитета (!) в области тибетского буддизма» (как его называют) о том, что у Гаутамы были три жены, которых он перечисляет по именам, а затем опровергает сам себя, доказывая (в «Грамматике тибетского языка»), что первые две жены «это одна и та же», свидетельствует о том, как мало он заслуживает права считаться «авторитетом». Он даже не удосужился узнать, что Гопа, Ясодхара и Утпала-варна — это названия трех мистических сил. Так же обстоит дело и с «несоответствием» дат. Из упомянутых им 64 только две имеют отношение к Шакья Муни, а именно: 576 и 546 годы — оба написаны с ошибками, поскольку после исправления они становятся, соответственно, 564-м и 543-м. Что касается остальных дат, то они связаны с семью ку-сум — тройственностью состояний нирваны и их длительностью и упоминаются в доктринах, о которых востоковеды не знают ровным счетом ничего.

Следовательно, востоковеды по сей день почти ничего не узнали от северных буддистов, которые, по признанию профессора Вебера, «одни только имели в полном объеме эти (буддийские) рукописи» и «сохранили наиболее достоверную информацию об обстоятельствах их редактирования». Тибетцы говорят, что Татхагата стал совершенным Буддой, то есть достиг абсолютной нирваны, в 2544 году кали-юги (согласно Sauramanam) и, таким образом, в действительности жил всего лишь восемьдесят лет, ибо ни один нирвани седьмой ступени не может числиться среди живущих (то есть существующих) людей. Попытка доказать, что брахманы вовсе не собирались фиксировать дату рождения Будды, точно так же, как римлянам или даже иудеям не пришла бы в голову мысль увековечить дату рождения Иисуса до того, как он стал основателем религии, относится к области вольных предположений». (М. Мюллер. История древней санскритской литературы.) Ибо если иудеи с самого начала отвергли мессианские притязания, предъявленные учениками иудейского пророка, и не ждали своего Мессию, в то время как брахманы (во всяком случае, посвященные) знали о приходе того, кого они считали воплощением божественной мудрости, и, следовательно, были хорошо осведомлены о дате его рождения. Если в последующие времена в своей бессильной злобе они и уничтожили следы рождения, жизни и смерти Того, Кто в своем безграничном милосердии ко всем существам открыл тщательно скрываемые брахманами тайны и доктрины, дабы остановить все возрастающий поток религиозных предрассудков, то все же был период, когда они воспринимали Его как Аватару. И если одни разрушали, то другие сохраняли.

Тысяча и одно измышление и искажение экзотерических текстов, допущенное археологами и палеографами, болезненно отзовется на результатах их исследований.

Согласно индийским анналам, царь Аджатасатру жил одновременно с Буддой, а другой Аджатасатру через 100 лет после его смерти помог подготовить Совет. Оба они были монархами Магадхи и не имели ничего общего с Аджатасатру из Брихадараньяки и Каушитаки Упанишады, правившим в Касисе; хотя Бхадрасена, «сын Аджатасатру», которого проклял Аруни, может иметь отношение к своему тезке, «наследнику Чандрагупты», большее, чем принято считать. Профессор Макс Мюллер возражает против факта существования двух Ашок. Он отвергает Калашоку и признает только Дхармашоку, придерживаясь «греческой» хронологии, находящейся в полной конфронтации с буддийской. Он не знает, или, вероятно, предпочитает не знать, что помимо этих двух Ашок было еще несколько человек по имени Чандрагупта и Чандрамаса. Мнение Плутарха отметается в сторону как противоречащее самой предпочтительной теории, и в расчет принимаются только свидетельства Юстина. Существовал Калашока, которого одни называли Чандрамасой, а другие Чандрагуптой; преемником его сына Нанды стал его племянник Чандрагупта Селевк, при котором состоялся Совет Вайсали «при поддержке царя Нанды», как правильно отметил Таранатха. (Ни один из них не был шудрой, это чистейший вымысел брахманов.) Затем был еще последний из Чандрагупт, который взял себе имя Викрама; с него началась новая эпоха под названием Викрамадитья, или Самват, и новая династия в Паталипутре в 318 году до Р.Х. — по мнению некоторых европейских «авторитетов»; его сменил его сын Биндусара, или Бхадрасена, тоже Чандрагупта, за которым следовал Дхармашока Чандрагупта. И было двое Пиядаси — Sandracottos Чандрагупта и Ашока. И если востоковеды станут это оспаривать, то им придется обосновать свои странные возражения. Если Ашока был единственным Пиядаси и строителем монументов; и если он также был причастен к наскальным надписям, содержащим это имя; и если его приход к власти произошел (как предполагает профессор Макс Мюллер) примерно в 259 году до Р.Х., другими словами, если он правил на 60 или 70 лет позже любого из греческих монархов, упомянутых на монументах Пиядаси, тогда какое отношение имел он к их вассальной или невассальной зависимости и как он был связан с ними вообще? Они имели дело с его дедушкой примерно за 70 лет до него, при условии, что он стал буддистом только после десятилетнего пребывания на троне. И наконец, можно доказать существование трех хорошо известных Бхадрасен, чьи имена были записаны небрежно и на слух, сообразно языку и национальности каждого автора, и от них теперь произошли вариации, начиная с Биндусара, Бимбисара и Виндусара и кончая Бхадрасеной, Бхадрасарой (последний из упомянутых вариантов встречается в «Ваю-пуране»). Но все они синонимичны. Какой бы легкой на первый взгляд ни казалась задача выбрасывания из истории реальной личности, еще труднее доказать, что Калашока не существовал, на том лишь основании, что его называют «вымышленным», а второго Ашоку «настоящим» — ведь имеются свидетельства пуран, написанных злейшими врагами буддистов, брахманами того периода. Оба они упоминаются в «Ваю-» и «Матсья-пуранах» в списках царствующих правителей из династий Нанда и Мориа. И хотя брахманы связывают Чандрагупту с шудрой Нанда, тем не менее они не отрицают факта существования Калашоки, чтобы лишить законной силы буддийскую хронологию. Какими бы фальсифицированными ни были сохранившиеся до наших дней тексты как «Ваю-», так и «Матсья-пуран», даже воспринятые «в их истинном значении», которое им сейчас приписывают и которое профессор Макс Мюллер (несмотря на его самонадеянность) не может уловить, они не «расходятся с буддийской хронологией до Чандрагупты». Во всяком случае, когда вместо ложного греческого Sandracottos представлен реальный Чандрагупта. Совершенно независимо от буддийской версии в брахманических, а также бирманских и тибетских летописях зафиксирован исторический факт, что в 63 году от появления Будды на свет Шишунага из Бенареса был избран царем народа Паталипутры. Именно во время правления оного сбылось пророчество Будды относительно Паталибата, то есть Паталипутры, при Его жизни являвшейся небольшою деревней (см. «Махапариниббана-сутта»).

Когда придет время, будет достаточно легко ответить все отрицающим востоковедам и предъявить им доказательства и имеющиеся документы. Западные ученые говорят о непомерных преувеличениях буддистов и брахманов, на что последние отвечают: «Самая необузданная фантазия у тех теоретиков, которые, игнорируя самоочевидный факт, предполагают наличие немыслимого с моральной точки зрения явления, полностью противоречащего самому характеру индийских брахманов, а именно заимствование у других наций или подражание им в чем-то. Начиная с их толкований Ригведы и кончая анналами Цейлона, от Панини и до Матуанлина, каждая страница научных комментариев западных востоковедов воспринимается теми, кто знаком с этой проблемой, как беспорядочное нагромождение ничем не подкрепленных и безумных догадок.

Следовательно, несмотря на существование греческой хронологии и Чандрагупты, чья дата рождения представлена как «спасительный якорь индийской хронологии», который «закреплен намертво», есть опасения, что относительно Индии хронологический корабль санскритологов уже отшвартовался и дрейфует со своим бесценным грузом предположений и гипотез. Его несет к опасному месту. Мы находимся в конце одного цикла — не только геологического — и в начале другого. Катаклизмы будут следовать один за другим. Во многих уголках Земли прорываются затаившиеся силы; и они не только сметут или уничтожат тысячи людей, но также создадут «новые» земли и поглотят «старые», приведут в действие спящие вулканы и вздыбят приливные волны; и, к ужасу западных теоретиков и на посрамление высокомерной науке, будут раскрыты тайны неведомого прошлого. Если внимательно присмотреться, то станет видно, что этот дрейфующий корабль уже наскочил на всплывшие останки древних цивилизаций и развалился на части. Мы не ищем славы провидцев, но все-таки пусть это будет воспринято как пророчество.