Зная о дружбе между Е.П.Блаватской и Чарльзом Содераном, одним из самых талантливых журналистов Нью-Йорка, человеком высокой культуры и редкого благородства, я иногда задавала себе вопрос, почему ее биографы не проявили большего интереса к Содерану и услугам, которые он ей оказывал. М-р Содеран был розенкрейцером, масоном высокого ранга и писателем, знающим историю всех восточных религий. Он предложил термин «теософия» в название нового общества, и он же представил м-м Блаватской ученых, чьи имена упоминаются в связи с «Разоблаченной Изидой». Он был наиболее влиятельным пропагандистом м-м Блаватской в Нью-Йорке и идеальным другом — неизменно преданным и всегда готовым помочь. Он хотел, чтобы она вошла в круг литераторов, собравшихся вокруг нее, ибо был истинным поклонником ее великого ума, и желал, чтобы другие ценили ее. Он заметил дух самоуничижения, ослабляющий ее влияние, и пытался помочь ей преодолеть его. Эта привычка умалять свои достоинства была отрицательной чертой в ее характере, и он призывал ее бороться с этим. Ему мало что удалось, ибо она вовсе не обращала внимания на свои достоинства и искала признания лишь в своей оккультной деятельности.

Часто утверждалось, не знаю на каком основании, что м-р Содеран был, по крайней мере, знаком с одним из Братств Адептов, и был некоторым образом связан с их важнейшими целями, направленными на прогресс человечества. И также бытовало мнение, что он встретился с м-м Блаватской за границей и знал о задаче, которую она выполняла в этой стране. Он, по крайней мере, был очень возвышенного мнения о ее гении и уговаривал ее писать, укорял за ее интерес к религиозным «причудам», как он называл спиритизм. Он настолько враждебно относился к этой теме, что никогда не вступал в разговор на эту или другие родственные темы. Он также никогда не поддерживал утверждений, что положение м-м Блаватской требовало детального изучения этого предмета.

Он считал, что она была настоящим оккультистом, с достаточными ментальными способностями, и что ее обучали пользоваться ими. И он часто утверждал, что оккультизм был благородной наукой, о которой Запад ничего не знал. Заслуги этого человека перед Теософским Обществом на раннем этапе так и не были оценены до конца. Он был помощником, без которого работа по организации общества, исследования в связи с «Разоблаченной Изидой», привлечение издателя для публикации и представление этого труда читателям никогда бы не были выполнены столь эффективно...

Он был признанным оккультистом, выступал против излишнего внимания к оккультным феноменам, на том основании, что это может лишь отяготить ношу, взваленную невежественными людьми на плечи тех, кто демонстрировал действие законов, коими они не могли полностью овладеть. Он осуждал желание многих лиц, связанных с м-м Блаватской, сделать из нее чародейку. Он говорил, что ее интеллектуальные способности были гораздо более ценны для нового Общества, чем психические силы, которыми она обладала, и пытался противостоять влиянию тех, кто ценил ее меньше и предпочитал, чтобы она тратила свое время на феномены. Он был мудрым другом, ибо советовал ей не ублажать тех, кто ожидал развлечений чудесами, а настаивал на серьезном изучении скрытых сил природы...

К началу страницы → К оглавлению сборника "В поисках Оккультизма"